Оперная певица Бибигуль Тулегенова и художница и актриса Гульфайрус Исмаилова родились 90 лет назад с разницей в один день. Корреспондент ИА «NewTimes.kz» собрала воспоминания ярких казахстанок — о тяжелом детстве в годы репрессий, искусстве, превратившейся в родство дружбе и родном доме на Калинина.
15 декабря 1929 года родилась Гульфайрус Исмаилова — советская и казахская художница и актриса, заслуженный деятель искусств Казахской ССР, народный художник Казахской ССР. А на следующий день, 16 декабря, на свет появилась Бибигуль Тулегенова — советская и казахстанская оперная певица, актриса, педагог, народная артистка СССР, лауреат государственной премии СССР.
Но Гульфайрус нет с нами уже шесть лет. А Бибигуль продолжает жить и в свои 90 лет радовать, вдохновлять и заряжать нас своей неотразимой улыбкой и неувядающей красотой!
Эту любовь к жизни и к своей отчизне они пронесли через годы и привнесли в свое искусство: прекрасный колорист Гульфайрус — в живопись и театральное искусство, а обладательница неповторимого колоратурного сопрано Бибигуль — в вокальное исполнение.
Сложный орнамент их судеб чудесным образом переплетался и повторял порой одни и те же линии и изгибы, о чем сами женщины часто рассказывали.
Выпало им на долю родиться в предвоенные годы, когда вся тяжесть лихолетий легла на их хрупкие, детские, еще неокрепшие плечи. Вот как вспоминают они свои детские годы.
Бибигуль Тулегенова о репрессии отца, окончании детства, работе и похоронах младшей сестры
«Светлым мое детство было до семи лет, пока с нами был папа. Мы жили на границе Восточного Казахстана, папа был секретарем райкома партии. У нас, детей партийного работника, конечно, были мамки и няньки. Но в 1937 году моего отца репрессировали, и в тот день мое детство закончилось.
Отца мы больше не увидели. Моей маме в ту пору было 25 лет, на руках у нее осталось шестеро детей, седьмым мама была беременна. Мы остались у разбитого корыта, практически на улице. В Восточный Казахстан, Алтайский край зима приходит быстро, в октябре там уже снег по колено лежит.
Нам пришлось добираться до Семипалатинска, в котором жил единственный родственник моего папы — брат. В голод родители отца погибли, осталось двое братьев-сирот. Мы направились к моему дяде. Двигались каким-то пароходом, разместились в трюме, долго плыли. У нас ничего с собой не было — в чем остались, в том и приехали. Но когда прибыли на место, оказалось, что дядя умер, мы попали на его похороны...
После всего пережитого моя бедная мама впала в тяжелую депрессию. Ее, жену врага народа, никуда не брали на работу. Как жить? Мы сажали и копали картошку, окучивали, поливали огороды. Потом пошли помогать людям: мама белила кому-то стены, мы мыли окна, полы. Мама стирала, а мы укладывали белье в тележку, на санки и шли к Иртышу, полоскали его в реке.
Мне было восемь или девять лет, я помогала маме. А что нам оставалось делать? Холодно было и голодно... Наверное, я, ребенок, не понимала, как трудно и сложно нам приходилось... Только сейчас понимаю, насколько было тяжело. Но тогда я своим детским умом не соображала, какие тяжкие испытания выпали на нашу долю.
Самая большая нагрузка ложилась на меня: огороды копать — Бибигуль, в очереди стоять — Бибигуль... Картошку сажать, собирать тоже я. Везде приходилось бегать мне. Я носилась по всем делам как экспедитор. Деловая была... А в 13 лет пошла работать, потому что мама заболела бруцеллезом. Ну кто, кроме меня, мог пойти работать? Устроилась в вечернюю школу.
Так и шло все: вечером училась, днем работала. Шел 1943 год, была война. Тяжелое время для всех. Некогда было сидеть. А тут умерла сестренка семи лет, хоронить ее пришлось тоже мне. Представьте: тринадцатилетняя девочка должна заниматься похоронами сестры...
Мы с соседкой пошли за город на кладбище. Соседка копает, потом садится на дно могилы и спрашивает меня: «Голову видно?» Я отвечаю: «Видно!» Мы даже не понимали, что покойника хороним.
Потом я собрала траву, постелила в могилу, туда мы опустили девочку и закопали...» (из интервью Г. Галкиной «Детство Бибигуль Тулегеновой», НП от 25.12.2014 г.).
Гульфайрус Исмаилова про 37-й год, голодный обморок и поезд с дровами
«После школы, как и все дети многодетных семей в Алма-Ате, я занималась спекуляцией — торговала пирожками, семечками. Надо было кормить нашу большую ораву. В войну было голодно. Голодным был 33-й год, вплоть до 1935-го.
Потом по 37-й было более-менее благополучно. А в 37-м начали всю интеллигенцию арестовывать.
Отчима забирают — мы все плачем. Мама собирает маленький чемоданчик, все его вещи. А вечером он возвращается — у нас радость.
Мы, дети, плохо понимали, почему его забирали, почему его отпускали и что это за черная машина, которая приезжала за ним. Тогда мне было 12 лет. Мы с братом носили дрова из поезда.
В городе на поворотах поезд обычно замедлял свой ход. В такой момент брат взбирался на поезд и успевал выбросить несколько дров на землю. Нужно вовремя спрыгнуть, иначе поезд наберет скорость и прыгать будет уже опасно. Так мы отапливали свой дом.
И голод мы познали с лихвой. Иногда казалось, мы уже были готовы скрючиться. Однажды, сидя перед Абрамом Черкасским (советский художник – прим. NT), я даже упала в голодный обморок. Но, конечно, не бывает времени, состоящего лишь из трудностей и плохого.
Гульфайрус об уроках войны
Благодаря тому, что во время войны в Алматы переехали «Мосфильм» и «Ленфильм», мы увидели много интересного. Не забуду, как восхищалась процессом съемок фильма «Иван Грозный» на «Казахфильме», куда я попала благодаря маме.
Как-то мама спрятала меня около какой-то бутафории, откуда я могла наблюдать за съемками. Вдруг появился Николай Черкасов. Тот самый Черкасов, которого мы видели во многих фильмах. И тут к великому актеру, от которого я не могла отвести глаз, подходит кто-то и начинает ругать. Говорит очень резкие слова.
Маленького роста, с пышной шевелюрой. «Кто это такой, как он смеет кричать на самого Черкасова?» — удивляюсь я и злюсь. Оказывается, это был режиссер фильма, великий Сергей Эйзенштейн.
Говоря об уроках войны, хочу сказать, что нам необходимо беречь дружбу как зеницу ока. Ведь на той войне мы победили прежде всего благодаря единству народа. Единство нам необходимо всегда. Особенно сейчас».
Что объединяло Бибигуль и Гульфайрус? Они были двумя женщинами со схожими биографиями, сотворившими себя сами. И даже замес кровей у них был идентичным: отцы — казахи, а матери — татарки.
Сын Гульфайрус Вадим Сидоркин о кулинарных талантах матери Бибигуль Тулегеновой
«Мы звали маму тети Биби «баба Майнура»: крепкая была женщина, не стеснялась крепким словцом приложить.
Она на все праздники, так же как и наши бабушки, пекла тот же ассортимент выпечки: соломку — занза, хворост, булочки с курагой, всевозможные пироги и много других изысков. У моей мамули ведь тоже была татарская кровь, она была мастером пирогов, особенно с рыбой и саго.
Еще фирменные утки с яблоками, еще яблочки в платочке, яблоки, запеченные в тесте! Вот такие у нас были татарские бабушки. И я с малых лет лакомился и у них и у нас».
Бибигуль Тулегенова о песнях на мясокомбинате и тяжелом детстве
«Это уже было в 1948 году, в мирное время. Я трудилась на мясокомбинате. Видимо, неплохо работала, так как моя фотография находилась на доске почета. Потом я очень увлеклась пением — настолько, что стала пропускать брак, не замечала его...
Я стояла на линии и проверяла жестяные банки на участке контроля, чтобы на них не было брака. Запускала линию, а сама танцевала, пела, благо меня никто не видел и не слышал. Смотрюсь в эту жесть, как в зеркало, кручусь, танцую...
У нас был директор, начальник цеха Игорь Анатольевич Лебедев, он потребовал: «Возьмите эту артистку от меня, а то я устал от этого брака, который она со своим пением пропускает!» Так я пошла учиться.
Но я не люблю вспоминать свое детство, потому что у меня его не было. Детство было настолько тяжелое, что, вспоминая его, я переживаю все заново. И мне не хочется это вспоминать, вновь попадать в эту атмосферу.
Уж пусть так и остается: прошло оно — и слава богу! И чтобы никому этого не повторить, чтобы никто подобного не увидел в своей жизни».
Композитор Сыдык Мухамеджанов о влиянии писательницы Галины Серебряковой на юную Бибигуль
«На судьбу юной Бибигуль оказала влияние писательница Галина Серебрякова, которая находилась в Семипалатинске в ссылке.
В то время Бибигуль работала на Семипалатинском консервном комбинате, пела на клубной сцене, а известная писательница жила тогда в этом городе. Человек тонкой культуры, прекрасно знающая музыку, Галина Осиповна полюбила талантливую девушку, помогла ей поверить в свое призвание.
Она-то и заставила ее учиться, а трудолюбия Бибигуль было не занимать: с детства привыкла к работе постоянной, упорной. Пожалуй, примернее ее не было в Алма-Атинской консерватории. И талантливее тоже».
Бибигуль Тулегенова о 25 годах «жизни рука об руку» с Гульфайрус
«С Гулей мы дружили много лет. Настолько Гульфайрус была теплым человеком. И целых 25 лет мы жили рука об руку: они на первом, а мы — на четвертом этаже в доме на Калинина — Тулебаева. Мы были творчески очень близкими людьми. У нас было больше творческих связей, чем чисто женских отношений.
Поэтому всегда наши встречи превращались в большую полемику искусства. Гуля была всесторонне развитым и глубокознающим человеком. Она была и актрисой, и пела красиво, и художник, конечно, была безукоризненный. Сколько она оставила красивых портретов наших великих женщин! Оставила их жить в веках.
Она золотыми буквами вписала свое имя в историю не только казахстанского, но и советского изобразительного искусства. Она живая среди нас. Творческий человек не умирает. Родственниками нас награждает судьба, друзей мы выбираем сами. Она счастливый человек в том смысле, что она оставила о себе такую память.
Я живу в районе «Казахфильма», и когда мы проезжаем по улице Аль-Фараби, вижу то Гулины портреты Дины Нурпеисовой, то работы Евгения Сидоркина. У меня к Жене особое отношение, я его и как человека очень уважала. Это был такой человек, с которым интересно было и спорить, и ссориться, и восхищаться. Это чудесная и талантливая судьба».
Гульфайрус Исмаилова о своем супруге Евгении Сидоркине и детях Бибигуль Тулегеновой
«А как любили Женечку дети Бибигуль Тулегеновой! Недавно пришла ко мне Гузель и сказала: «Тетя Гуля, помните, когда мы пошли ордер получать на квартиру, которая была на Калинина, так все сказали Евгению Матвеевичу: «Ой, как дочка на вас похожа?»
Может быть, великая Бибигуль не очень была счастлива с мужчинами, зато у нее трое детей. Она дала жизнь троим детям! Теперь у нее два внука и внучка. Я признаюсь: я люблю ее. Я не стала певицей, а она поет тем же голосом, каким я хотела бы петь. Жизнь маленькая, коротенькая, много не успеешь.
А великая Бибигуль Тулегенова голосом рисовала. У нее замечательные дети, которые любили меня и любят до сих пор. И Биби любила моего Женечку и говорила: «Женик, мой золотой мальчик» (воспоминания из книги Л. Шашковой «Расскажи мне о себе»).
Дочь Бибигуль Тулегеновой Гузель об отношениях с Гульфайрус Исмаиловой
«Тетя Гуля для нас была очень близким человеком. С ней связано очень много. Первое — это кухня. Она прекрасная хозяйка, просто замечательная кулинарка. Все то, что я научилась готовить из восточной кухни, ее заслуга.
Первая дунганская лапша, первые манты — на сегодняшний день все говорят, что я ас по этим блюдам! И заслуга в этом тети Гули. Самая шикарная библиотека, которую я когда-то перечитала, та, что была в доме у тети Гули и дяди Жени. Обычно в солидных домах не подпускают детей к книгам. Мне разрешалось это делать, и я читала запоем.
Любовь к живописи — тоже истоки все отсюда. Когда мама уезжала на гастроли, а мы оставались одни дома, никогда не чувствовали себя одинокими. Потому что всегда можно было прийти, найти приют и тепло материнское. И накормят нас, и напоят, и приласкают. Дядя Женя был очень добрым человеком. Он гладил нас по голове. Разве такое забывается? Это навсегда сохранится в памяти.
Тетя Гуля для меня тоже мать. Мать не только как женщина и человек, она и по духу мать! Потому что только мать может привить то, что я сейчас имею. Я ей бесконечно благодарна и я ее бесконечно люблю».
Сын Гульфайрус и Евгения Вадим Сидоркин о «поющей всегда и везде матушке» и концертах Бибигуль Тулегеновой
«Видимо, знакомы они были задолго до моего рождения, когда мы заселились в наш дом на Калинина, году эдак в 1962-1963, да еще в один подъезд. И у нас уже была как бы одна семья. Когда я впервые увидел сына тети Биби Тулегеновой, я сказал «он похож на тучку», и с тех пор его по жизни так и зовут — Тучка!
Жили мы в те годы демократично, по-родственному. Общие застолья, дни рождения, праздники. Обменивались подарками. Отец порой дарил кое-что из своих работ, и не только своих, помню, как он подарил линогравюру Фаворского «Разговор о порохе», цветную ксилографию Андо Хиросигэ со снегирями, привезенную из Японии, рисовал в подарок портрет Гузели.
После каждой зарубежной поездки слеталась родня в ожидании сувениров, старались никого не забывать, хотя деньги нашим туристам выдавали грошовые.
Бибигуль Ахметовна дарила нам свои пластинки и наборы дисков mp-3. А однажды она подарила пластинку Джоан Сазерленд, мировой оперной дивы. На меня в детстве это произвело огромное впечатление, лучшее в мире исполнение. Я даже помню до сих пор каждую арию.
Я же с раннего детства бывал на ее концертах, поскольку они с мамой дружили давно, я был совсем маленьким, когда мы ездили на автобусе «Казахконцерта» (были такие «коробочки» ГАЗ) по концертам с дядей Камилем Чуркиным, мужем и директором тети Биби. Помню переполненные залы, уже тогда она была окружена всенародной любовью!
И на застольях ее всегда просили петь, а матушку и просить не надо было. Она пела всегда и везде. На каналах Венеции, на прогулках в гондолах, может в дуэте с гондольером. А в годы студенчества они с Камилем Шаяхметовым выступали в кинотеатре «Балтика» перед киносеансами, и однажды в академии она сдала экзамен, спев казахский вальс по просьбе преподавателя, вместо ответов на вопросы».
Гульфайрус и Бибигуль о моде, скромности и удобстве
Гульфайрус: «Как можно скромнее и удобнее. По мере взросления, конечно же, я меняла стиль. В юности я любила туалеты легкие, удобные. Ткани, полюбившиеся в то время в нашем народе, такие как крепдешин. Всегда не любила синтетику, потому что у нас жаркий климат.
Но не скрою, что любила и дорогие украшения, такие камни, как бирюза, кораллы, радующие своим цветом и формой. По мере взросления полюбила строгий стиль — черные костюмы из любой ткани. Так как я была коммунисткой, то старалась соблюдать коммунистическую строгость и скромность.
Я считаю, что прожила абсолютно шикарно свою жизнь. Не надо мне ни «Мерседесов», не надо мне никаких дворцов в одной-единственной моей жизни. Зачем это? У меня на палитре были такие краски, такие краски... французские, голландские.
У меня была охра прозрачная, которую можно было чуть-чуть размешать со свинцовыми белилами и туда чуть-чуть прибавить косточку жженную, которая создавалась в России. И это можно уже положить на холст, это уже фактура. И эти краски для меня были моим инструментом. Владея ими, я была счастлива.
И теперь... я старый человек. У меня нет сейчас этих дорогих красок, купить их я не могу, никто их мне не подарит. Но я помню запах этих красок, я помню, как они ложатся на холст. Например, чем я писала Шару Жиенкулову в 1958 году? У меня была прозрачная охра голландская, были великолепные охристые российские краски!
Художником движет любовь к жизни, им движет восторг перед красотой мира, им движет восхищение природой, прекрасными человеческими лицами и телами».
Бибигуль: «Я не капризна. Все говорят, что я одевалась модно. А я одеваюсь очень просто, с детства привыкла к скромности. Но на сцену могу надеть что-то яркое и украшения, но в жизни чем скромнее, тем лучше.
Сейчас я смотрю на эстрадных артистов, что они в жизни сделали, что им нужен такой лимузин, такие апартаменты, чтобы на столе то-то, вода только такая, и пьет он только из такой посуды. Но это же мещанство!
Нет, я ездила и на самосвалах, и в товарных вагонах, и на «ГАЗиках», уже будучи народной артисткой, а сейчас превратить это искусство в какую-то торговлю!..»
Бибигуль Тулегенова и Гульфайрус Исмаилова о любви к Казахстану
Бибигуль: «Я очень люблю Казахстан. Пережила многое на этой земле. На этой земле родился мой папа, я, мои дети и внуки. Никогда не имела даже мысли уехать в другую страну. Были трудности и было счастье, я теряла и находила, но всегда работала на благо Казахстана и своих соотечественников».
Гульфайрус: «Там, где я родилась, в Алма-Ате (хотела бы жить — прим.NT). Потому что я выросла в этом городе. С юных лет ходила в эти горы и писала там свои этюды. Я люблю запах гор и растения, которые покрывают эти холмы, и их вечный снег».
Материал подготовила Ася Нуриева