«Били, бью и буду бить»: Истории казахстанцев, столкнувшихся с домашним насилием в детстве

Мы часто ужасаемся масштабам физического и сексуального насилия со стороны казахстанских мужчин. Но задумываемся ли мы о том, откуда в них берется такая агрессия и жестокость? Психологи утверждают: большинство домашних тиранов сами сталкивались с физическим насилием в детстве. Как именно телесные наказания сказались на психике таких людей и почему они продолжают отыгрываться на своих детях? Обо всем этом журналист ИА «NewTimes.kz» побеседовала с героями, пережившими домашнее насилие в детстве, и психологом Анной Величко.

Фото: Depositphotos/ ia__64

Дамир Кулекеев, 32 года:

«Нас в семье трое — я, старший брат и сестренка. Мама воспитывала нас одна, потому что отец рано ушел из семьи. Я с ним так и не общаюсь. До сих пор не простил.

Маме было очень тяжело тащить троих детей на себе, она поваром работала в дневную и даже ночную смену. Воспитывала меня бабушка, а потом старший брат. У нас с ним 4 года разницы в возрасте. А сестренка младше всего на год. 

Мама частенько наказывала брата, если он не выполнял какие-то домашние дела, не убирался дома или за мной недоглядел. Меня она не трогала где-то лет до 6-7. Как пошел в первый класс, получил первый удар по голове. 

Я тогда потерял кроссовки, которые донашивал за братом, и мама сильно разозлилась. В голове отпечатался момент, как она стоит на кухне, я плачу и рассказываю про эти дурацкие кроссовки. Мама разворачивается и бьет меня деревянной доской по голове, потом по спине. Не больно, но я начинаю еще громче плакать. От шока, наверное. А она злилась, когда мы плакали, и лупила еще сильнее. Когда я успокоился, она схватила меня за шею и сказала, что я не ценю ее труд и поэтому получил по заслугам. Тогда казалось, что мама права.

Еще один случай был, когда я ушел гулять с друзьями в городской парк. Мама, оказывается, долго искала меня во дворе, а телефонов тогда ни у кого не было. Я прихожу вечером домой, а там брат заплаканный стоит. Она и его била, если недоглядел за младшими.

Меня мама вывела во двор и избила деревянным концом от граблей. Ну и кулаки в ход шли, конечно же. Я потом недели две не выходил гулять, стыдно было.

Иногда нам доставалось просто так. Не так ответил — получи по затылку. Когда у мамы было плохое настроение, мы с братом закрывались в комнате, чтобы на глаза ей не попадаться. Думаю, она била нас от бессилия и злости. У нее была тяжелая жизнь: все время работа и трое детей на плечах. И отца она ненавидела, а я постоянно про него расспрашивал. Мне казалось, что папа вернется и мы снова заживем хорошо. 

Со временем я даже привык к постоянному насилию в доме. Был момент, когда мама сошлась с мужчиной, и он тоже нас избивал. Мне тогда лет 13 было, брат уже съехал в общежитие.

У меня даже отчимом его назвать язык не поворачивается, он просто сволочь. И пил много, потом устраивал представления. Меня бил, маму, но сестренку не трогал.  Однажды он заехал мне железной гирей по животу. Я упал от боли, а он ногами сверху пинал. Только тогда мама вмешалась и оттащила его, а я неделю лежал дома и не мог ходить в школу. 

Так продолжалось года два, пока они не разругались и он не ушел от нас. Я, конечно, был счастлив, но мама с того момента еще больше озлобилась. Она начала отыгрываться на сестренке, за волосы ее таскала и по лицу тоже била. 

Наверное, это стало моей последней каплей. Я никогда маму в ответ не трогал, не защищался, но сестренку ей обижать не позволил бы. Если начинался конфликт, то я отталкивал маму и вставал перед ней. В какой-то момент она начала бояться, что я дам сдачу, и прекратила физическое насилие. 

С тех пор прошло много лет, но у нас с ней до сих пор натянутые отношения. В итоге сестра вышла замуж и уехала в другой город, поэтому мама осталось в доме одна. Я иногда заезжаю в гости, продукты привезти или по хозяйству помочь. Но больше одного дня рядом с ней не выдерживаю.

И она это понимает, хотя ни разу так и не извинилась перед своими детьми. Она считает, что держала нас в строгости, чтобы мы выросли хорошими людьми.

Такой же модели воспитания я придерживался со своими детьми. Пока не понял, что творю какой-то ужас. У меня сейчас сын и две дочери. Когда старший был мелким, я тоже начал замахиваться на него. Не так сильно, как моя мама, но мог дать хорошую оплеуху. Я ставил его в угол, наказывал за то, что он не ложится спать, плохо кушает. В общем, из-за любой мелочи. 

В какой-то момент пришло осознание, что сын меня боится и избегает. Например, я прихожу с работы, а он убегает в свою комнату и прячется под одеяло. Он перестал со мной играть, не звал гулять на улицу и не просил отвезти его в садик. Стал какой-то забитый, и я разглядел в этом маленьком испуганном человеке себя. 

Самое странное, что в детстве я дал обещание — никогда не буду обижать своих детей. Даже голос повышать не буду. Не знаю, почему так вышло с сыном. Ребенок — это стрессовые ситуации, у тебя есть определенные ожидания от него. А когда он их не оправдывает или разочаровывает, очень тяжело сдержать эмоции. 

И только потом до меня дошло, что ребенок не обязан соответствовать ожиданиям своих родителей. Многие относятся к малышу как к взрослому человеку. И злятся, если он чего-то не понимает, что-то портит или ведет себя безответственно. Но это ребенок, он только учится жизни и если «косячит», то делает это непреднамеренно. 

Я четко помню момент, когда до меня дошла эта простая истина. Сын разрисовал стены фломастерами, жена ругается, я тоже начинаю злиться. А потом вдруг осознаю, что ребенок сделал это не для того, чтобы насолить нам. Просто он не знал, что так делать нельзя. Он же всего лишь ребенок. И его нужно просто этому научить. Словами, а не кулаками». 

Анна Величко, психолог:

«Зачастую родители бьют ребенка, потому что не знают, как поступить иначе. Они не справляются со своей главной задачей — создать для детей комфортные и безопасные условия в семье.

Когда ребенок счастлив и чувствует абсолютную любовь и поддержку с их стороны, то у него формируется сильная привязанность к родителям. Он старается их не разочаровывать, а наоборот, радовать и давать поводы для гордости. В таких семьях в принципе отпадает необходимость наказывать детей. 

А что происходит с ребенком, который подвергается домашнему насилию? Он все время находится в страхе и напряжении. Он не доверяет родителям, то есть своим самым близким людям. Чем же это плохо? Страдает эмоциональный интеллект ребенка. Он не умеет распознавать свои и чужие эмоции, выстраивать собственную модель поведения.

Кроме того, постоянное чувство тревоги ведет к нарушению когнитивных функций. Ребенок может быть талантливым и смышленым, но даже при таких способностях он показывает меньшие успехи, чем его сверстники.  Страх не позволяет личности развиваться и блокирует ее достижения. 

Физические наказания могут сломать психику ребенка или создать еще больше проблем в его воспитании. Ребенок думает: «Ага, родители побьют меня за двойку в школе, значит, лучше я их обману».

Или так: «Меня все равно за это накажут, так что терять больше нечего». И творят еще больше глупостей. 

К слову, физическое насилие в детстве по-разному отражается на нашей психике. Часть людей строит аналогичную модель воспитания уже своего ребенка. И это еще одна огромная проблема. 

Аргумент в стиле «меня били и ничего страшного» не работает. Если вы применяете физическое насилие к заведомо более слабому человеку, то воспитание с позиции силы точно отразилось на вашем характере. Эту проблему нужно обязательно проработать с психологом». 

Тимур, 27 лет:

«Однажды отец побил меня за то, что я забыл закрыть шампунь крышкой. Не знаю почему, но этот момент крепко отпечатался в моей памяти. Наверное, потому, что тогда я почувствовал особую несправедливость. Я не понимал: неужели за этот поступок действительно нужно бить?

Лет до 10 мы с мамой жили вдвоем. Отец долгое время сидел в тюрьме... Тогда, в 90-е, вообще поголовно безотцовщина была. В общем, он вернулся домой, и я поначалу даже радовался. Не могу сказать, что хорошо его знал, потому что мама редко брала меня на свидания с ним. 

Наверное, отец почувствовал, что я немного холодно к нему отношусь. Я ребенок 10 лет, а он начинает со мной как с мужиком общаться. Тяжело любить человека, которого ты почти не знаешь, а он лезет тебя воспитывать. Понимаете? 

Да и воспитание у него было своеобразное. Вот чему мальчиков обычно в детстве учат? Ну, на велосипеде кататься, например, что-то мастерить, в машинах копаться. А мой отец любил меня таскать на встречи со своими друзьями и учить «понятиям». Даже в первую драку я полез из-за него, потому что «надо ответить».

В общем, я очень скоро разочаровался в отце, и он это почувствовал. Тогда же и началось насилие. Сначала мог по затылку заехать, пенделя дать. Причем из-за любой мелочи: не выключил свет, забыл посуду за собой убрать, поздно пришел домой. Потому за эти мелкие проступки начались более серьезные наказания. 

Били меня чем попало — ремнем, палками, резиновым шнуром. Еще отец часто ставил меня в угол, «чтобы подумал о поведении». А я стоял и не понимал: неужели я настолько ужасный ребенок и заслуживаю всего этого? Ведь все ребята во дворе играют допоздна, а почему получаю только я? 

Мама поначалу пыталась его успокаивать, а потом махнула рукой. Наверное, ей казалось, что это то самое «мужское воспитание», которое мне необходимо. Тем более что ее он никогда не трогал. Уважал за то, что она дождалась его из тюрьмы. 

Со временем и она начала поднимать на меня руку, но не так сильно, как отец. Мама злилась в основном из-за плохих оценок в школе, а вот отца учеба как раз вообще не волновала. Он говорил, что пацаны не должны быть отличниками. 

Так мы и жили лет до 16-17. Потом я поступил в колледж, уехал из города, а папа умер спустя полтора года. 

Я ему никогда сдачи не давал и не защищался. Не знаю почему. Наверное, был какой-то детский страх перед его фигурой. Отец все-таки. Хоть я стал и ростом выше и сильнее, а все равно страшно. И он это знал, поэтому с каждым годом бил все сильнее. 

Конечно, были постоянные синяки, ссадины, даже ребро мне однажды сломал. Но на лице никогда следы не оставлял, чтобы «не спалили». Наверное, в тюрьме этому навыку научился. Поэтому учителя ничего об этом не знали или не хотели знать. А друзьям рассказывать было как-то стыдно, да и домашнее насилие тогда было почти в каждой второй семье. Чем я отличался от других пацанов?

Простил ли я отца? Скорее всего, да, потому что грех хранить обиду на умерших. Его давно уже нет. А вот мама только спустя много лет попросила у меня прощения. Сказала, что жалеет, что не вмешалась и не защитила. Я, конечно, простил. Она сильно зависела от отца, любила его. 

Думаю, что отцу все же удалось воспитать во мне одно качество. Теперь я знаю, что никогда не подниму руку на своего ребенка. Если я сделаю это, то стану совсем как он. А я не хочу. Отец часто подчеркивал, что мое наказание — это так себе, пустяки. А вот его, мол, били в сто раз сильнее, и он не жаловался. 

Я думаю, что это просто оправдание собственной слабости. Типа меня били, я бью и буду бить».