Не так давно, вице-министр здравоохранения и социального развития РК Биржан Нурымбетов, на брифинге по разъяснению норм законопроекта «О занятости населения», сообщил о том, что в Казахстане насчитывается более 400 тысяч безработных. При этом в 2015 году работу потеряли 13 тысяч казахстанцев. Интересно то, что по заявлению того же министерства здравоохранения и социального развития РК, в прошлом году, 32 тысячи иностранцев получили разрешения на работу в Казахстане, и большинство наемных специалистов были из Китая и Турции.
Но настораживает не только тренд на увеличение количества местных безработных, тем более что новую волну сокращения рабочих мест в разных секторах казахстанской экономики ожидают и в этом году. Большую тревогу вызывает тот факт, что государственные структуры, в большинстве своем, работают вслепую, так как часто оперируют разными статистическими данными, что говорит о том, что между казахстанским бюрократическим аппаратом и внешней средой совсем не работает петля обратной связи, в том числе на основе надежных статистических данных по всем направлениям.
Взять для примера уже озвученные цифры по количеству людей, которые перешли в разряд безработных в 2015 году. Есть цифра – 13 тысяч. Хотя в конце прошлого года министр здравоохранения и социального развития РК Тамара Дуйсенова сообщила о том, что в Казахстане, из-за падения цен на нефть, до конца 2015 года потеряют работу около 50 тыс. человек. При этом она не уточнила о работниках каких предприятий идет речь. В то время как министр энергетики РК В.Школьник уже посчитал, что среди работников нефтедобывающих компаний, при цене ниже $50 долларов за баррель, риск потери рабочих мест может составить до 7 тысяч человек. Естественно, что при цене ниже $40 долларов эта цифра автоматически увеличивается. И это только в нефтегазовой сфере.
Кстати, если вернуться к проблеме казахстанской безработицы, то наши чиновники уже давно придумали интересную дефиницию, которая также входит в официальную статистику, но чтобы скрыть гораздо более серьезные цифры по скрытой безработице. Речь идет о так называемых «самозанятых», которых, по официальным данным, около 2,7 миллионов человек. Многие из них находятся в подвешенном состоянии между временно работающими и безработными. Тем более что, по расчетам некоторых экспертов, основная масса «самозанятых» сконцентрированы в торговле и в сельском хозяйстве. При этом данные сферы казахстанской экономики сейчас также находятся под мощным давлением неблагоприятной финансово-экономической обстановки.
И для чиновников, основной риск заключается в том, что большинство из этих людей не считают себя чем-то обязанными государству, предпочитая работать в «теневой экономики». Это значит, что степень лояльности данных людей к действующей власти может быть довольно низкой или, в лучшем случае, нейтральной по принципу «моя хата с краю». В результате, власть не может рассматривать этих людей в качестве своих сторонников, а, наоборот, при определенных условиях рискует обрести в их лице новые протестные группы. Следует иметь в виду, что за каждым «самозанятым» стоят еще другие члены семьи, которые зависят от его трудовой деятельности и возможностей зарабатывать деньги. То есть цифру в 2,7 миллионов человек следует увеличить в несколько раз. Следовательно, в разы увеличивается сфера протестных настроений.
Конечно, объективности ради стоит сказать, что внутри государственного аппарата уже стали осознавать опасность наличия «розовых очков» на носах чиновников, с точки зрения принятия адекватных государственных мер. Например, в ноябре прошлого года, председатель партии «Ак жол» и депутат Мажилиса парламента Азат Перуашев заявил о том, что статистика министерства здравоохранения и социального развития сильно отличается от данных международных организаций, в частности, по материнской смертности и некоторым заболеваниям. Как заявил депутат, причиной значительного расхождения в цифрах является несовершенство методики расчетов в министерстве, которая позволяет приукрашивать реальную ситуацию.
Хотя это давняя болезнь практически всех государственных структур. Помнится еще в 2014 году, в ходе своего выступления в верхней палате парламента, глава Счетного комитета РК заявил о том, что данные правительства и Счетного комитета по неосвоенным средствам разнятся. Интересно отметить, что еще в 2009 году, нижняя палата парламента приняла в работу законопроект, запрещающий тем же акиматам вмешиваться в процесс формирования статистических данных, на основе которых и работают все центральные министерства. Но воз и ныне там. Это связанно с тем, что на всех уровнях отбора и фильтрации информации поступающей из окружающей среды происходит ее искажение, виртуализация в сторону позитивизации событий, процессов и результатов. Или же внешняя информация просто не доходит до центра принятия решения
Разные уровни бюрократического аппарата перестают работать синхронно, так как разрыв между центральными и местными органами власти приводит к тому, что управленческий сигнал из центра слишком медленно доходит до низовых звеньев. В свою очередь, в обратном направлении идет информация, которая не всегда адекватно отражает существующее положение вещей, в том числе, с точки зрения назревающих конфликтов. То есть возникает банальное нарушение функционирования «петли обратной связи».
Существует реальный риск информационной блокады, которая возникает вокруг центров принятия решений. Это создает эффект запаздывания и препятствует функционированию механизма упреждения трудных ситуаций. Примеров довольно много: Шанырак, Жанаозень, пенсионная реформа, экстремизм и терроризм. В любом случае, от того как функционирует политическая коммуникация внутри элиты зависит обеспечение национальной безопасности страны. В частности, в законе РК «О национальной безопасности Республики Казахстан», в статье 23. «Обеспечение информационной безопасности» говорится о «…недопущение информационной изоляции Президента, Парламента, Правительства и сил обеспечения национальной безопасности Республики Казахстан».
Кстати, здесь вспоминается «концепция информационной экономики» в рамках неоклассической школы экономики, которая также объясняет пороки деформированной информационной петли, но на примере функционирования экономических систем. Как пишет Ха-Джун Чанг (один из ведущих экспертов по развивающимся рынкам и автор книги «Как устроена экономика»), отцами этой концепции были Джозеф Стиглиц, Джордж Акерлоф, Майкл Спенс, которые считали, что «…информационная экономика объясняет, почему ассиметричная информация – когда одна из сторон рыночного обмена знает то, чего не знает другая, - приводит к сбоям в работе рынков и даже к их краху». То есть, с точки зрения этих экономистов, доминирование ассиметричной информации может привести разрушению рынков.
Хотя аналогичная ситуация может возникнуть и с политическими системами, где получаемая властью информация не соответствует реальной действительности по причине того, что все основные информационные потоки она замкнула внутри государственного аппарата, параллельно сократив работу с дополнительными информационными каналами из негосударственного сектора. Конечно, есть редкие исключения, в виде той же Национальной палаты предпринимателей Казахстана. Эту структуру создавали специально для того, чтобы она выражала консолидированную позицию казахстанского бизнеса, защищала его интересы и предоставляла регулярную информацию правительству и президенту о проблемах казахстанских предпринимателей. Но это классический корпоративизм, когда власть предпочитает работать только с теми монопольными структурами, которые сама же и создала. И это также не способствует увеличению обзора видимости по другим сферам, где не хватает своих каналов коммуникации в общении с властью.
Возможно, частично эту проблему решит принятие закона «Об общественных советах» при государственных структурах. Как было заявлено, общественные советы на республиканском и местном уровнях из представителей гражданского общества должны участвовать в обсуждении выполнений «…стратегических планов, программ по развитию территорий, проектов, бюджетов, отчетов», а также «…повышать ответственность государственных органов и акиматов перед обществом во время принятия ими решений». То есть такую форму общения власти и гражданского общества можно рассматривать в качестве дополнительного коммуникационного канала, но только в том случае, если это не будет очередной профанацией довольно хорошей идеи. В противном случае, данные общественные советы могут превратиться в некий аналог «маслихатов», которые также вроде «независимы», но, скорее, от мнения самого населения, чем от воли и желания местных исполнительных органов власти.
Досым Сатпаев, кандидат политических наук