Маленькая девочка 1,8 лет получила ожоги 40% поверхности тела и оказалась в реанимации после того, как ее подмыли над раковиной в частном детском саду Кызылорды, передает ИА «NewTimes.kz».
В редакцию обратилась жительница Кызылорды по имени Айнур. По ее словам, 22 мая ее полуторагодовалая дочь Еркежан Шардарбек получила тяжелые ожоги и была госпитализирована в реанимацию после инцидента в частном детском саду «Сыр болашағы».
Айнур утверждает, что в тот день воспитатель и няня подмывали девочку над раковиной, и в какой-то момент на нее пролилась горячая вода. В результате Еркежан получила ожоги: пострадали левый локоть, левая сторона живота, вся левая нога и обе стопы.
По словам матери, ребенок провел три дня в реанимации, затем 21 день в отделении травматологии. За это время девочке сделали пять перевязок под наркозом, переливание крови и курс лечения с использованием альбумина. Только после этого началось заживление ран. Сотрудники детского сада своей вины не признают. По их версии, во время подмывания девочка якобы сама дотянулась до смесителя и повернула его в сторону горячей воды.
Айнур работает учителем в одной из кызылординских школ. В день происшествия, по ее словам, она была занята подготовкой к последнему звонку, когда неожиданно получила звонок от воспитателя детского сада. Та сообщила, что Еркежан заболела, и попросила забрать ребенка домой. Только после того как Айнур выехала, ей сказали, что дочь получила ожоги. При этом, как утверждает мать, скорую помощь сотрудники детсада вызвали не сразу — лишь после ее настойчивых требований по телефону.
«Я смотрела документы, когда была у следователей. Все это произошло в 15:30. Через 40 минут они мне позвонили. В 16:22 вызвали скорую, и в 16:29 она приехала. Говорят: „Нам нужно было согласие родителей“. Скорая нас сразу же отвезла в детскую областную больницу, где Еркежан положили в реанимацию, потому что у нее давление упало до 58, и сатурация была слабая. Мы по дороге еще остановились, нам сделали противошоковый укол. Когда поступили, нам сказали, что ожоги составляют 40%, но когда сделали первую перевязку — снизили до 30, потому что скорая помощь больше обмотала тело, и ожоговый шок — второй степени», — рассказывает женщина.
Айнур также пояснила, что камер в туалете нет — они установлены только при входе, где можно отследить лишь, как воспитатель и няня заходят и выходят с Еркежан на руках. На днях в садик прибыла судмедэкспертиза с криминалистами и следователями, которые снимали процесс на камеру. Выяснилось, что горячая вода работает без перебоев, кран исправен. На вопрос, зачем няня пошла вместе с воспитателем мыть девочку и поливала ее сверху водой, в детском саду так и не ответили. Женщина уверяет, что спустя почти три месяца она так и не может узнать правду — как именно была обожжена Еркежан.
«Я смотрела документы, когда была у следователей. Все это произошло в 15:30. Через 40 минут они мне позвонили. В 16:22 вызвали скорую, и в 16:29 она приехала. Говорят: „Нам нужно было согласие родителей“. Скорая нас сразу же отвезла в детскую областную больницу, где Еркежан положили в реанимацию, потому что у нее давление упало до 58, и сатурация была слабая. Мы по дороге еще остановились, нам сделали противошоковый укол. Когда поступили, нам сказали, что ожоги составляют 40%, но когда сделали первую перевязку — снизили до 30, потому что скорая помощь больше обмотала тело, и ожоговый шок — второй степени», — рассказывает женщина.
Айнур также пояснила, что камер в туалете нет — они установлены только при входе, где можно отследить лишь, как воспитатель и няня заходят и выходят с Еркежан на руках. На днях в садик прибыла судмедэкспертиза с криминалистами и следователями, которые снимали процесс на камеру. Выяснилось, что горячая вода работает без перебоев, кран исправен. На вопрос, зачем няня пошла вместе с воспитателем мыть девочку и поливала ее сверху водой, в детском саду так и не ответили. Женщина уверяет, что спустя почти три месяца она так и не может узнать правду — как именно была обожжена Еркежан.
Администрация детского сада не раз предлагала семье компенсацию в обмен на то, чтобы они забрали заявление из полиции. Однако Айнур наотрез отказывается.
«Мы им не верим, мы хотим от них правды. Когда мы лежали в больнице, они к нам приходили, просили забрать заявление. Я сказала: „Нет“. Потом мы выписались домой — они еще раз приходили. Я снова сказала: „Нет. Если хотите — только так помогайте, я готова принять вашу помощь, а заявление забирать не буду“. Они говорят: „Мы выплатим вам компенсацию“. Сначала предлагали 500 тысяч, потом — два миллиона», — говорит Айнур.
Сейчас Еркежан вместе с мамой проходит реабилитацию в детской областной больнице: массаж, бассейн и светотерапию для заживления рубцов — все предоставляется бесплатно. Такую реабилитацию девочке предстоит пройти ещё минимум 2–3 раза в зависимости от состояния. Однако, по словам Айнур, изначально в госпитализации им отказали, ссылаясь на отсутствие показаний и предлагая дневной стационар. Только после жалобы в областной центр и обращения к общественнице Аружан Саин девочку приняли в больницу.
«На своей странице Аружан Саин проблему не освещала — помогла только с реабилитацией. Мне все родственники говорят: „Жив же твой ребенок, чего ты везде шумишь?“ Наше дело стоит на тормозах уже 2,5 месяца. Я ходила к облпрокурору, писала в администрацию президента, в Генпрокуратуру, в МВД через E-otinish. Все отвечают: „Мы держим вашу ситуацию на контроле“ — стандартные формулировки. Но СЭС помог — они наложили штраф 160 МРП (590 720 тенге) на садик», — объясняет женщина.
К слову, сейчас детский сад «Сыр болашағы» полностью закрыт. Делом занялся кызылординский омбудсмен. В ходе его проверки было выявлено множество нарушений: у сада не было лицензии на открытие ясли-групп (хотя они работали), отсутствовали санитарные книжки, использовались просроченные продукты. По словам Айнур, в результате проверок в городе закрыли еще 42 частных детских сада.
На этом Айнур останавливаться не собирается. Сейчас она наняла адвоката, и после завершения следствия дело поступит в суд. Женщина хочет добиться того, чтобы все частные детсады проходили тщательную проверку перед открытием, а родители требовали у администрации соответствующие документы.
«Наша главная цель — узнать правду: как они обожгли мою дочку. Частные садики сейчас никто не проверяет — они считаются малым бизнесом. Мне звонили из отдела образования, из подразделения, которое отвечает за качество. Я говорю: „Почему вы им даете такие деньги за каждого ребенка — по 70–80 тысяч?“ А мне отвечают: „Мы не имеем права их проверять“. Я спрашиваю: „А кто тогда будет проверять? Вы — госучреждение, вы выделяете им дотации, но проверить не можете?“ СЭС тоже не может — только по жалобе, да и то с доказательствами: что, например, грязно или нет условий», — возмущается она.