«Купите час моей жизни»: Казахстанская писательница ведет дневник своей войны с раком (ФОТО, ВИДЕО)

Вета — творческий псевдоним, полное имя — Светлана. В 2010 году ей поставили диагноз — рак. Ей прогнозировали, что в течение 5 лет она попадет в 11% выживших. Она с нетерпением ожидала декабрь 2016 года, отсчитывая месяцы и дни, чтобы наконец крикнуть: «У меня получилось», но этого не произошло. Болезнь вернулась, а в 2017 году с новой силой начала прогрессировать. Сейчас диагноз оброс «незнакомыми словами с характеристиками основного и сопутствующих диагнозов», пишет она в первой главе своего «Дневника противостояния раку».

Первая запись датируется 26 марта 2018 года, сейчас в дневнике около 47 глав. Вета пишет не каждый день, а в дни, когда ей нужна поддержка или есть улучшение в лечении, но и до, и после она не теряет надежды на выздоровление.

«Мне чуть не вслед говорят — ты безнадежно — больная. А я не хочу ею быть! Находятся и те, кто говорит: «Используй вот это экспериментальное лекарство, тебе же нечего терять»! Но мне есть что терять — время, которое я не хочу тратить на эксперименты. Я хочу продлить это время в деятельности, к которой шла всю жизнь, получала профессию, опыт, навыки. Я еще пока могу делиться этим всем. Поверьте, я делаю все, чтобы жить! (здесь и далее пунктуация и орфография автора сохранены — прим.NT)», — заявляет писательница.

Вета долгие годы вела активный образ жизни, организовывала проекты для бардов и литераторов, была лауреатом многих международных фестивалей, в том числе фестиваля «Астана», дипломантом фестиваля им. Валерия Грушина, дипломантом Ильменского фестиваля, членом жюри многих музыкальных и литературных конкурсов. Пока все это не остановил диагноз, который долго не могли установить. А в 2010 году он прозвучал уже устрашающе — третья стадия. Все эти девять лет с того времени она борется вопреки всему. Ее первоначальный диагноз – C-r левой фаллопиевой трубы T1N1M0 St IIIc, с изменением диагноза с 2017 года – Метахронный первично-множественный рак T3NxM0, метастазы в толстый и тонкий кишечник, забрюшинные лимфоузлы.

«…Когда строишь что-то сам вначале думаешь, что это архисерьезно, что это и есть жизнь… Ан, нет! Это тоже игра. Только с другими составляющими. А жизнь – она просто над нами. Она подобна прослойке между тобой и высшими силами. Кто-то ее судьбой называет, кто-то кармой. Я – жизнью. Ее нельзя потерять или игнорировать, ты всегда под ее взглядом, контролем, планами. Что от того, что мы их строим — у нее свой расклад. И когда она подходит к завершению, уже не она этим управляет, а тот, кто выше. Но если фатально относиться к ней — то будешь плыть по течению. Я выбрала сопротивление. Мне было уже в детстве «чем сложнее – тем интереснее». Этот девиз, написанный фломастерами, висел на стене около карты полушарий, прямо передо мной, когда я делала уроки за своим письменным столом. А позже сложности сами стали сопровождать меня. Что это? Сама натянула на себя эти жизненные сложности? Да, ими, действительно, как снежным комом я обрастала год от года. Но не ропщу — все они разрешались, подобно решаемым задачкам. Вот и сейчас воспринимаю предстоящую операцию и подготовку к ней, как задачу», — пишет она в своем дневнике.

После очередной операции в мае 2017 года, в период восстановления между химиями, Вета, почувствовав себя немного лучше, решила попробовать вести музыкальные уроки online, но поняла, что в прежнем режиме у нее это делать не получается, и в то же время она «не может объяснить ученикам, почему не может тратить оставшуюся энергию, как прежде, источая радость, энтузиазм и задор».

«По накатанной звонили знакомые и незнакомые люди – просили записать их на уроки фортепиано, гитары, сольфеджио, вокала, постановки голоса… Последняя клиентка звонила месяц назад… Ком к горлу подступил, чтобы выдавить из себя, как из заканчивающегося тюбика: «Уроков, к сожалению, больше не будет». Кто-то бодряще кидал фразу «ну, что вы так категорично, будет еще все, будет…». Кто-то спрашивал причину, а я после одного решительного раза, когда честно призналась «у меня рак» и прочувствовала реакцию, как будто этот человек столкнулся с проказой, больше уже так не рисковала. Еще одна знакомая восторженно предлагает войти в состав жюри выступлений. Я ей не могу прямым текстом… И она: «а что так?» в моем ответе не может увидеть и услышать главного, не понимая, что это не грипп или ОРЗ, продолжает: «ну дней через десять-то поди лучше будет…», — отмечает писательница.

Вета вынуждена постоянно проходить курсы паллиативной химиотерапии и лечения осложнений после химиотерапии. Каждые две недели она сдает анализы крови, делает УЗИ, МРТ, КТ органов.

«Каждый год – одно и то же. Только комиссии могут почему-то поменяться адресами, а также врач, который готовит тебе основную форму, а еще —диагноз. Последний обрастает подробностями, и в моем случае — что можно было бы ожидать от его особенностей, если это достаточно неприятная стадия. Но врачи, а особенно врачи инвалидской комиссии ждут от тебя доказательств, что ты выздоровел. Именно так. Какие бы бумаги ты не приносил, складывается впечатление, что они от тебя потребуют, как у выпускника-фокусника, стоящего перед экзаменаторами: «А покажи-ка ты нам, дружок, вот такую бумажку! Как у тебя ее нет? Найди! Иди по городу и ищи!» — и все так доброжелательно, с пухом в голосе, от которого у тебя першит в горле. Но ты ничего не можешь сделать», — пишет Вета в пятой главе своего дневника.

Первая неделя после курса химиотерапии закончилась 3 января. Первые три дня ее сильно мучили боли в области малого таза и кишечника.

«Это сопровождалось тошнотой и жидким стулом. Затем боли перешли на кости и голову. После переместились в эпигастрий. И на седьмой день — приступ непроходимости. Уже научились из него выходить с помощью точечного массажа живота. Спасает сон. Обезболивающие и снотворные пришлось использовать всего 4 раза. По интенсивности симптомов все проходит терпимо (или и к этому человек привыкает?!). Ощущение такое – будто организм очищается изнутри весь. Происходит его обнуление», — запись от з января 2019 года.

Проснувшись утром после 11 дня химиотерапии, Вета обнаружила клочья своих волос на кровати, она не «пустилась бежать на улицу», а направилась в парикмахерскую.

«Сын с дочкой составили мне группу поддержки. Слегка пришлось удивить парикмахера, объясняя, что мне нужно «под ноль», и она еще поуговаривала меня сделать «симпатичный ежик», но быстро согласилась, увидев останки моих волос. Вот так я и «обнулилась». Уже не первый раз за жизнь, поэтому с радостью поприветствовала свой ровненький черепок, когда он сверкнул под искусственным светом салона», — пишет Вета на личной странице в Facebook.

Она тут же отмечает, что ходить с непокрытой головой не комфортно, да и холодно. Несмотря ни на что, она не теряет веры в лучшее. После похода к парикмахеру она попросила на своей странице в Facebook помочь ей выбрать «удачный имидж».

«На фото 1 — моя шапочка «со стажем». 2 фото — «купальник в полосочку». 3 фото о том, как полосатая шапочка одним движением превращается в «красную шапочку». 4 фото — сама «красная шапочка». 5 фото — утепленный вариант «лыжница без лыж». А, может, ну их — и просто «голышом»? Пусть оборачиваются и улыбаются вслед. Но холодно опять же) Что скажете? А то, что касается того, что под шапочкой... начала посерьезнее учить турецкий язык. И хочется докопаться до сути словообразования. Надеюсь, это мне поможет спасти себя от проблем с костным мозгом, о которых предупреждают лекарства химиотерапии. 
Очередные анализы в понедельник 14 января, и если параметры, особенно по лейкоцитам будут допустимые, 16 января ложусь на химиотерапию», — вещает она у себя в блоге.

Прошедшая химия далась Вете сложнее. Ей пришлось из-за головных болей делать МРТ головы и получать дополнительную помощь в больнице.

«…Первый - второй день: ты внутренне будто готовишься к сражению. Но силы медленно оставляют тебя. Уже не собираешь постель. Уже рядом коробочка с лекарствами, вода. Краснеет кожа. Немного поднимается температура. Третий день — день костей. Их подламывает, будто ты уже сутки на ногах и продираешься по сухому тягучему песку. Рядом на расстоянии вытянутой руки кружка для рвоты. Таблетки раскладываешь так, чтобы на ощупь найти нужный бластер. Четвертый и пятый — ломота в костях увеличивается. Появляются боли в постооперационной области, затем в желудке. Хочется сначала погладить эту боль, как макушку маленького ребенка, но она пугающимся беспризорником убегает и прячется, где-то рядом. К нему присоединяются другие. Ты их ловишь ладонью, ртом, глазами…», — пишет она.

Она мечтает, что когда-нибудь ей не придется думать о болезни — не отвлекаться, не зацикливаться, не рефлексировать на тех сигналах, которые она подает во время принятия пищи, во время опорожнения кишечника, по ночам, после химий.

«Когда я не буду болеть… Я утром открою шторы. Впущу в открытое окно свежий воздух и улыбнусь любой погоде. Я подпою каркающему удоту, сидящему на дереве напротив. Пойду варить овсянку, но вначале кину горсточку сухих хлопьев птицам. …что из этого я пока не могу сделать? …я не могу открыть шторы. И это сложно объяснить. Когда я не буду болеть… За завтраком проникнусь любимой книгой, песней, фразой от приятелей, друзей из пространства других жизней и мироощущений. Любимыми станут те, что в этот миг открою. Не для себя открою, а для них. К нам приходит только то и те, в ком мы нуждаемся. Потом в мой день войдет семья, и я буду радоваться этому вмешательству – с голосами внуков, трескотней и молчанием повзрослевших детей. Потом будут вода, купание, возможно, велосипед. Так я заражаюсь, насыщаюсь для пользы миру, чтобы подарить ему еще один опыт проходящего дня. В нем моего – только ритм. Все остальное не мое. Ритм, темп – это то, что исходит от твоего стука сердца, от твоего шага. Сложностей жизни много у тех, кто живет в чужом ритме. Он – в зависимости, в заложниках. Под свой вдох выравнивай мир вокруг. Вот ведь, надо было начать спотыкаться и выдыхаться, чтобы понять это… Споткнувшись, ты вначале ошарашенно смотришь на убегающих вперед и в стороны, а потом, отдышавшись, идешь уже, вырабатывая свой ритм. И понимаешь – какое это счастье жить в своем ритме….И я снова протягиваю руку в просьбе купите час моей жизни. Без вас мне не одолеть этот жизненный этап. Я рада любой сумме. Молюсь за вас и низко кланяюсь и прошу купите час моей жизни», — пишет она.

Вета в своем «Дневнике противостояния раку» открыла сбор средств на предстоящую химиотерапию, которая будет проходить в Северном Кипре. Она отмечает, что в прошлой химиотерапии 50% средств ей удалось собрать через интернет. 

Если у вас есть желание и средства облегчить жизнь Веты, то ниже ее реквизиты:

— карта Qazkom – 4003 0327 1199 6571 (мультивалютная карта, включая доллары, евро, тенге) на имя Nozhkina Svetlana
— карта Kaspi – 5169 4931 5612 5141 (тенге), ИИН 640701402056, на имя Nozhkina Svetlana
— карта Tinkoff (российские рубли) – 5536 9137 8616 4562 на имя Pavel Volkov — обязательно указывать «на лечение» или что-то подобное.
— PayPal (любая валюта) – vetanozhkin@gmail.com

Материал подготовила Зульфия Раисова,

фото из личного архива Веты Ножкиной