Холод, одиночество, арест, КарЛАГ: История бывшего японского военнопленного, оказавшегося в Казахстане

«Казахстанский японец АхикоТецуро— бывший японский пленный —скромно живет в пригороде Караганды. Дорога жизни АхикоТецуро привела в далекий Казахстан после Второй Мировой войны. История нашего земляка подробно описана в книге «Японские военнопленные в Карагандинской области», изданной на трех языках. Но сам он о тех нелегких годах своей жизни говорить не любит. Он —один из 50 тыс японских военнопленных, высланных в Казахстан.

АхикоТецуро родился 5 ноября 1930 года на Хоккайдо, в семье директора рыбного завода. В возрасте 15 лет отец отправил Ахико на учебу в военное училище на Сахалине, которое тот так никогда и не окончил. В 1945 году, когда Красная армия дошла до Южного Сахалина, молодой Ахико был курсантом. В 1948 году его арестовали и приговорили к 10 годам заключения. Грузовым пароходом вместе с другими японцами его доставили во Владивосток. Познав голод и холод в концлагерях, он шел этапом до Петропавловска, а потом и до Жезказгана.

Фото: Pikabu

С началом Великой Отечественной войны, 5 июля 1941 года, на основании распоряжения НКВД СССР от 24 июня 1941 года на базе Спасского отделения КарЛАГа организуется Спасский лагерь для военнопленных и интернированных № 99, подчинявшийся Главному управлению (ГУПВИ). Через него прошло более 66 тыс военнопленных и интернированных, из них 29 тыс немцев, 22 тыс японцев, 6 тыс румын, 1600 австрийцев, среди военнопленных были французы, итальянцы, литовцы, чехи, венгры. Работали японские военнопленные на строительстве и восстановлении промышленных и гражданских объектов города Караганды. Их руками были построены «сталинские» дома по проспекту Советскому, ныне Бухар Жырау, по бульвару Мира. Японцы строили шахты, дворцы, больницы.

С 1948 года в Спасске появился новый контингент заключенных, осужденных за шпионаж, диверсии, террор. В начале 1949 года на территорию КарЛАГа прибыл этап из джезказганских рудников, в котором находился 18-летний АхикоТецуро, осужденный на 10 лет ИТЛ. Ко времени его прибытия часть японских военнопленных была отправлена на родину.

Репатриация японских военнопленных на родину была осуществлена в основном с 1946 года по апрель 1950 года, когда в Японию возвратились 510 тыс 409 человек. К этому времени в СССР оставалось 4 тыс 500 осужденных японцев.

Вот что рассказывал АхикоТецуро про те годы своей жизни:

«Весной 1949 года, когда я стал совсем худой и больной, меня привезли в Спасский лагерь. Определили в третье отделение. Потом я узнал, что в первом и во втором отделениях находились заключенные, которые могли работать. В третье и четвертое отделения посылали умирать. Я хоть и был как скелет, но еще молодой, 18 лет. Наверное, поэтому меня определили в третье отделение. Рядом были слабые, больные, ходить не могли, лежали. Но если приходил бригадир, они еле вставали и шли работать… Если упадет, его били палкой. Он вставал – тогда не убивали, если же не мог встать, бросали или палкой добивали. Очень жалко было смотреть на этих людей. Совсем слабых, кто не мог ходить, отправляли в четвертое отделение – умирать. Я хотел жить. Себе внутри приказывал: «Держись, Тецуро, только не падай. Стой крепко на ногах». Сильно приказывал себе жить. Наверное, потому выжил, что внутренняя дисциплина была, которую мне передал отец, и которой научили в школе. Самым тяжелым было перенести голод. Но я не ходил к помойным ящикам. Кушал только то, что давали в лагере. Другие, кто ел помои, копался в отбросах, потом сильно болели. Их отправляли в лазарет, там они умирали…«Меня списали в лагерь (отделение) смертников, потому что в свои 19 лет я весил немного больше 20 килограммов и был похож на живой скелет. Таких на рудниках не держали. Меня опять повезли куда-то. Я больше ничего не хотел. Думал— только не упасть, тогда точно пристрелят. В четвертом отделении я не умер. Меня перевели в Актасское отделение. Почему – я не знаю. Там я встретил китайцев, которые пожалели меня и в 1953 году взяли работать в прачечную. Я стирал лагерные робы, халаты, колпаки поварам. За это они наливали лишнюю миску похлебки. Жить стало легче. В марте 1953 года умер Сталин. В 1954 году меня амнистировали.

Когда был суд, вызывали по 7-8 человек. Мою фамилию назвали первой, потому что начинается с буквы «А» - Ахико. Когда начальник прочитал мою фамилию, я от радости ничего не слышал. Все хлопали, говорили, что домой пойду, больше я ничего не понял, только потом услышал: «Иди домой»! А куда домой? Япония далеко. За ворота вышел в старой телогрейке, рваные брюки, босиком. Куда идти? Денег нет, документов тоже нет. Одна справка об освобождении.

Пока тепло было, спал на улице. Кушал в шахтерской столовой то, что оставалось в тарелках. Хлеб брал с собой. Работники кухни добрые были – не прогоняли. Тяжело было: ни работы, ни денег. Кто я? Куда деваться? Так ходил я три месяца. Спал на улице, ел остатки в столовой. Шахтеры меня пожалели, устроили на работу в Саранское стройуправление разгружать цемент. Потом прораб Саранского управления взял меня рабочим на стройку. Вместе с другими строителями строил Тентек (Шахан), Актас.

Через два года я узнал, что японских военнопленных отправляют домой. Я пошел в лагерь. Спросил у начальника: «Почему моей фамилии нет в списках японцев, которых отправляют домой на родину?». Мне сказали: «Ты не воевал против СССР, ты не солдат. Иди…». Тогда я написал письмо в японское посольство в Москву. Ответа не получил. Написал еще, но опять не дождался ответа. Очень обидно и тяжело стало: теперь я совсем остался один в незнакомой, чужой стране».

После подписания советско-японской декларации из Спасского лагеря № 99 началась репатриация оставшихся японских военнопленных и интернированных. В 1956 году из Караганды уехали все японцы, выжившие к тому времени. По документам архива МВД на карагандинской земле не осталось ни одного японца. Ахико не значился ни в одном из этих списков. Ведь он так и не стал солдатом.

Еще два года АхикоТецуро пытался найти дорогу к дому, где его продолжали ждать родители, братья и сестры. Его письма в японское посольство остались без ответа. Не получив ответа, он смирился, как тысячи граждан других стран, отлученных от родины.

В начале 1958 года на разгрузке вагонов встретил Екатерину Крауз. Она —немка —была выслана в Караганду, когда ей было 10 лет. Стали жить вместе. У Екатерины было двое маленьких детей от первого мужа — Наташа и Альберт, которых Тецуро усыновил. В 1959 году в семье родился сын Теруо, в 1966 году - дочь Ирина.

В какой-то момент Тецуро получил письмо от своего отца из Японии. Вот что он рассказывал об этом:

«В 1959 году вдруг пришло письмо из Японии от отца. Он писал, что военнопленные, которые вернулись в 1956 году из Спасского лагеря, рассказали обо мне, дали адрес поселка. Отец писал: «Бросай все и возвращайся». Я очень переживал, весь черный от дум ходил. Там, в Японии —родители, братья, сестры. Но здесь, в Актасе— жена, дети. Разве их бросишь? Катя тоже очень переживала, плакала, думала: вдруг я уеду в Японию. Но я не думал уезжать. Отцу написал, что в августе 1945 года был брошен семьей, голодал, пережил холод и одиночество, в 1948 году был арест, потом тюрьмы, КарЛАГ. Детей своих и жену не могу бросить, чтобы они, не дай Бог, не повторили моей судьбы. Отец обиделся, больше не писал».

Судьба Ахико отражена в пьесе «Ахико из Актаса», прошедшей на сцене ряда театров Казахстана и Японии в 2016 году.