Шардаринской рыбы на всех не хватит

Суть конфликта стара, как само водохранилище. Шардаринцы называют его «наше море» и, по большому счету, так и относятся к его богатствам — черпай, кто и сколько может, море не оскудеет. На самом деле это далеко не так. Достаточно скромных размеров искусственный водоем в среднем течении Сырдарьи изначально был предназначен для орошения сельхозугодий в Голодной степи. И немного для выработки электроэнергии.

Шардаринское водохранилище построили в 1966 году в рамках освоения Голодной степи. Здесь аккумулируются воды рек Сырдарья, Келес и Курыккелес. Площадь зеркала при максимальном заполнении 7,8 квадратных километра, емкость — 5,7 млрд кубических метров. Шардаринская ГЭС дала первый ток в 1967 году. Проектная мощность — 126 МВт, четыре турбины вырабатывают 537 млн кВт/ч среднегодовых.

В середине 60-х годов прошлого века Сырдарья еще была богата рыбой и пудовые сомы, по воспоминаниям старожилов, пусть даже слегка преувеличенных, считались здесь некрупной рыбой. Вода тогда была мокрее, редкие в этих местах деревья зеленее, рыбаки сознательнее, рыбнадзор бдительнее. А может, просто до всеобщей автомобилизации добраться сюда мог позволить себе не каждый? У жителей города, выросших вместе с водохранилищем, были источники заработка менее хлопотные, чем рыбалка. В городе работало несколько заводов, строительных предприятий, комбинат специальных железобетонных изделий и еще много чего по мелочи. Все унесло ветром перемен в начале 90-х.

«Работы в городе нет, — говорит Сулухас Жанадилова. — От советских заводов остались только развалины цехов. Я из семьи потомственных рыбаков. Мои предки с незапамятных времен жили сырдарьинской рыбой. Теперь мы официально браконьеры. Ну что ж, браконьеры так браконьеры. Деваться все равно некуда. Законно ловить рыбу в нашем море мы больше не можем. Все водохранилище поделено между четырьмя арендаторами. Главный — Бахытжан Серманизов. У него рыбзавод, его охрана не пускает к воде посторонних. А какие мы посторонние?! Мы живем здесь. Все мои доходы — небольшая пенсия и то, что зарабатываю своими руками как браконьер».

Для лова на Шардаре повсеместно используются сети-путанки, или «китайки», как их называют местные по месту производства. Снасть, сплетенная из тонкой, но прочной капроновой лески, — орудие варварское. Рыба от крупной до малька намертво запутывается в ней. Ту, что годится на продажу, браконьеры выбирают. Мелочь обречена на гибель.

«Лов китайскими мелкоячеистыми сетями категорически запрещен. С прошлого года это при хорошем улове уголовное преступление. В 2022 году по нашим материалам районной полицией возбуждено три уголовных дела. Два окончены и направлены в суд. Еще по 30 фактам браконьерства ведется административное производство», — рассказал главный специалист Арало-Сырдарьинской бассейновой инспекции по Туркестанской области Бахыт Кожамкулов.

Задержанные за незаконный лов на Шардаре не только жители города. В верховьях водохранилища активно работают браконьеры из Абая, Сарыагаша и Махтаарала. Для обитателей прибрежных районов Туркестанской области водохранилище — привычный и безотказный источник дохода. Его ни пахать, ни засевать не надо. Только собирай урожай.

В период зимней спячки рыбы и весеннего нереста браконьеры традиционно активизируются.

«С 1 декабря по 20 февраля мы запретили вылов рыбы в местах ее зимней спячки, — говорит один из арендаторов акватории водохранилища, Бахытжан Серманизов. — При температуре воды до +7 градусов она находится в абсолютно беспомощном состоянии и сетями можно вычерпать, сколько поднимешь. В это время она скапливается в глубоких местах водохранилища. Они всем местным рыбакам хорошо известны. Дело рискованное, учитывая ужесточение закона. Но когда нашего человека это останавливало?! Из двух-трех средней длины сетей можно взять до полутонны рыбы. А это минимум полмиллиона тенге за один заплыв!»

Взывать к совести и экологической сознательности при таком раскладе даже не смешно. Шардаринские рыбаки, с которыми встречались, своих намерений не скрывают: «Ловили и будем ловить». Они — рыбу, их — рыбнадзор. Люди считают, что после сдачи водохранилища в аренду избранным предпринимателям их несправедливо лишили права на доступ к природным богатствам родины, ссылаются на Конституцию, требуют от районных властей восстановить социальную справедливость и доступ к воде.

Реакция акимата Шардары, привыкшего к туркестано-шымкентской бюрократической тягомотине, автора приятно поразила. Прибывшие к зданию 25 делегатов от вынужденных браконьеров были немедленно приняты курирующим отрасль заместителем акима района. Хотя для местных властей такой всплеск общественной активности стал сюрпризом.

«Массовое обращение жителей на моей памяти впервые, — пояснил заместитель акима Шардаринского района Агатай Таженов. — С середины нулевых, когда водохранилище было разделено между арендаторами и они организовали охрану акватории, серьезных конфликтов вокруг него не было. Люди озвучили свои проблемы. Мы определили контактную группу из их представителей и специалистов акимата. Вопрос требует тщательного изучения с учетом интересов людей и сохранения экосистемы водоема. То, что можно решить на уровне района, сделаем в кратчайший срок».

Главный вопрос, поднятый рыбаками, — равный доступ к водохранилищу и его рыбным богатствам для всех в наших рыночных реалиях неразрешим в принципе. Но есть и такие, которые вполне можно решить на месте. Во всяком случае, внести в него ясность необходимо давно. Еще одна потомственная рыбачка, Зоя Коняхина, считает: при том что все в Шардаре равны, некоторые заметно равнее прочих.

«Закон против браконьерства применяется очень избирательно. Моих соседей, мужа и жену, задержали с уловом. Суд дал им по три с половиной года условно и еще штраф 512 тыс тенге. А у них девять детей! Рыбу, с которой их взяли, при них не взвешивали. Только видео записали. Потом оформили 180 килограммов. Как столько может быть всего в двух сетках?!» — негодует она.

Сама многодетная мать, Кумышлы Шерматова, награжденная подвеской «Алтын алқа», признается, что в ходе операции по ее задержанию огрела веслом егеря. Но, судя по всему, такое здесь в порядке вещей. У меня на глазах диалог на берегу между рыбаком в законе и отлученным от водоема земляком внезапно завершился коротким, но сильным ударом в челюсть. Стоявший неподалеку полицейский офицер отнесся к мордобою без удивления, спокойно. Разумеется, потерпевший в полицию с заявлением и не думал обращаться. Свои же люди.

«Всякое бывает. Слава богу, без смертоубийства обходится. Хорошо, что в Шардаре осетры не водятся. Деньги не те крутятся. Жутко представить, что бы здесь было вокруг черной икры! — добавила Зоя Коняхина. — Но если так дальше пойдет, всякое может случиться. Народ устал от несправедливости. Почему одним можно, другим нельзя? Что, серманизовские (рыболовные бригады ИП «Серманизов», арендатора водохранилища — прим.) рыбаки не такими же китайскими сетями ловят? Мы живем у самого берега моря. Каждую ночь только по нашей улице 10-15 машин с лодками к воде проезжает. Их егери пускают за малую долю. А нам — сиди на берегу, кошму жуй?! Если море — народное достояние, то народ должен иметь к нему равный доступ!»

Идея социальной справедливости с задачей охраны природы сочетается плохо. При всеобщей доступности Шардаринского водохранилища в веселые 90-е на воду одновременно выходило более полутысячи лодок. Бездонная кладовая была вычерпана всего за десяток лет. С 2015 по 2020 год правительство вынуждено было запретить лов сетями полностью.

«Сегодня лов на водохранилище ведется всего с 48 лодок и в строго отведенных местах. Рыбаки отбираются по конкурсу, проходят тестирование на знание правил рыболовства, законов и еженедельное обучение на нашем предприятии. Недовольные будут всегда, когда наводится порядок. Самые активные среди них те, кого мы уволили за нарушение правил лова», — констатировал Бахытжан Серманизов.

Арендатор акватория заключил, что удалось снизить нагрузку на экосистему Шардаринского водохранилища.