Искусство и личность художника – это мир, полный тайн и загадок. Художники мыслят метафорами, а разговаривают языком красок, форм и символов. Они обладают удивительной способностью не только говорить о тонких материях, но и берутся отражать самые актуальные и острые проблемы общества через яркие метафоры. Таким художником представляется яркий представитель современного искусства Казахстана, арт-критик, журналист и общественный деятель Зитта Султанбаева. К 60-летию артистки редакция ИА «NewTimes.kz» записала с ней интервью о пути настоящего художника, актуальных проблемах искусства в настоящем времени и о том, как в сознании художника зарождаются образы для его творения.
— Как начался ваш творческий путь?
— Направление моего пути в область искусства, наверное, с самого детства, хотя я не мечтала стать художником. Но я росла в окружении рисующих родных. Я завороженно наблюдала за тем, как рисовал мой любимый дедушка Фазыл Юсупов, которого все мы в нашей семье называли Абзикой, что в переводе с татарского – дядя. Это был совершенно чудесный и изумительный человек. Он умел чудесно рисовать то, что он любил больше всего в своей жизни - цветы, которые он сам выращивал и за которыми ухаживал, сначала в большом саду на улице Чайковской, где располагалось наше родовое гнездо, потом в палисаднике в 6-м микрорайоне. Его не раз рисовал сам Сидоркин.
В моей семье хорошо умел рисовать мой папа, его рисунки хранились в альбоме. Один только его каллиграфический почерк чего стоит! Отлично рисовала моя сестра Гульнара, которая в то время обучалась на художника модельера и жила с нами рядом. А еще я видела, когда ходила в гости маминой подруге на Масанчи в частный домик, как лепил из черного пластилина друг моих родителей, известный казахстанский скульптор Марат Айнеков. А вот первый мастер-класс дала мне моя золотая тетя, чье драгоценное имя Гульфайрус было у всех на слуху.
Секрет творческого пути кроется в том, что нужно научиться извлекать дух так, чтобы линия, пятно и форма наполнились Дыханием Сущего, Божественным Огнем, моим нутром, ведь я есмь частица Творца и все мои творения должны быть одухотворены, а не просто демонстрировать великолепное владение кистью и карандашом.
— Расскажите про вашу первую выставку?
— Моя первая выставка прошла спустя четыре года после окончания моих девяти лет обучения в Алма-Атинском художественном училище им. Гоголя и театрально-художественном институте им. Жургенева. И это была громкая, веселая и дерзкая выставка в Доме Кино, открывшаяся в 1992 году. Я выставила тогда серию своих монотипий «Лики и лица».
Сочинила сценарий перформанса, на ее открытии и выплеснула в нее всю свою накопившуюся энергию. Даже бывалый Дом Кино, место богемных тусовок, был обескуражен происходящему действу. Помню, как на наших репетициях выбегала из своего кабинета раздосадованная Галина Леонидовна Кузембаева и осаждала нас!
В листах моего раннего периода, я часто обращалась к таким архетипичным образам, как птица, черви и короли. Это отсылка к мифу о трехуровневом устройстве нашего мира, где верхний мир олицетворяет птица, средний – человек, а нижний – червяки. Позднее я повторила эту структуру в нашей инсталляции «Азиатский маршрут», которая заняла 1-е место во второй годовой международной выставке современного искусства в 2000 году.
Моя выставка произошла в тот момент, когда после развала Союза началось формирование новых структур существования художественной жизни в республике. Организовать выставку мне помогали всем миром. Это были мои друзья из группы «Зеленый Треугольник» и театральный художник Гульнара Хусаинова, художник Галим Маданов, вошедший чуть позже в список 10 лучших молодых живописцев современности, подаривший мне 12 рамок для моей графики, известный скульптор Оскар Есембаев, купивший мне стекло для оформления работ.
— Чем отличался мир искусства в молодости от нынешнего времени?
— Мир искусства моей молодости строился на обломках советского искусства. В тот момент, когда вся налаженная инфраструктура деятельности союза художников в виде нескольких художественных выставочных залов, художественного комбината «ОНЕР» и дирекции художественных выставок, чей экспертный совет распределял заказы на создание тех или иных произведений, капчагайского фарфорового завода, выпускавшего эксклюзивную авторскую керамику собственного производства, книжных издательств «Жалын» и «Онер», являвшихся заказчиками тех или иных произведений просто один за другим, исчезли,– уйдя с молотка в руки частников и нуворишей. Представители искусства остались без привычных опор, без заказов, но молодые восприняли все как данность и стали приспосабливаться к новым условиям. Зарождавшееся искусство перебралось в подвалы, музеи книги, и квартирные выставки.
На месте исчезнувших, проданных объектов культуры появились НПО, западные международные фонды и иностранные компании, такие как Chevron, Mobil, Philip Morris, Siemens, где я провела свою вторую персональную выставку. Разница с том, что поменялся заказчик для создания произведений искусства.
В Советском Союзе была идеология социалистического общества (где все-таки люди себя чувствовали социально защищенными), которое необходимо было пропагандировать и воспевать. Обязательным условием для членов союза художников было исполнение заказов на тему воспевания труда, материнства, мира в виде «чистого неба над головой» и так далее. А в постсоветское время заказчиками искусства стали такие международные фонды как Хивоса, Сороса и Рокфеллера, а также такие институции, как Гете институт, Британский совет, консульство США и другие. Все темы, под которые они выделяли свои гранты, были предопределены. Это защита ЛГБТ и фем-повестка, это деколонизация и новый тренд – «инклюзия».
На мой взгляд, ни о какой особой свободе в выборе тем не было и речи, так они были разработаны не самими художниками, а некими управленцами, сидящими в головных офисах, где-нибудь в Любляне или Цюрихе. Например, выставка современного искусства 2000-го года, в Алматы имела название: «СамоIDентификатия и коммуникации. Опыты взаимодействия». Впервые в Казахстане и во всей Средней Азии стало внедряться под маркой совриска: гендерное и феминистические направления в искусстве, цифровое искусство – «Digital Art», задолго до курса оцифровки в нашей стране. А в 2018-м мы выиграли заявку на участие в Ташкентском биеналле, где главной темой стало такое направление как Artsсiense / искусство и наука». Именно там я узнала о таком явлении, как постгуманизм, и цифровая био-конвергения. После этого я окончательно поняла, что современное искусство – это инструмент глобальной и античеловечной политики.
Как в советское время, так и в постсоветское художникам удавалась создавать нечто свое, не вписывающееся в установленные рамки бюрократических аппаратов и идеологических конструктов, как советского, так и постсоветского периодов. Ситуация сегодняшнего дня, на мой взгляд, отличатся тем, что молодежь стала изучать современное искусство за рубежом, как сформированную область искусства со своими законами и правилами в различных художественных академиях в Вене, Лондоне, Берлине, Париже или Нью-Йорке. Отучившись, новая генерация креативного класса полностью заточена и переформатирована под требования «нового времени» с установками к так называемой толерантности, инклюзии и постгуманизма, о которых я уже говорила выше. Они вынуждены плясать и петь под дудку своих иностранных кураторов и менторов. В Алматы таким образом почти не осталось по-настоящему независимых арт-площадок. А те, что имеются, оккупированы внешним управлением.
Хотя у нас вас в стране¸ безусловно, есть достойные и прекрасные художники старшего и среднего поколения, да и среди молодых есть очень яркие и сильные таланты.
— Расскажите о ваших любимых художниках и их произведениях
— За годы моего вхождения в мир искусства менялись мои вкусы и предпочтения. Что то из ранее любимого вошло в мою кровь, а что - то выпарилось из нее. Но, в моем сердце навсегда останутся имена тех художников, чье искусство пронизано любовью к божественным проявлениям этого мира, такие как Питер Брейгель-старший, Ци Бай Ши, Ван Гог, Гойя и Веласкес, Рокуэлл Кент. Внутренне очищаюсь перед божественными ликами русской иконописи. Благоговею перед светоносными полотнами Кузьмы Петрова-Водкина. Согреваюсь у работ Нико Пиросмани, обожаю детскую живопись Кати Медведевой и много кого еще люблю.
Мое творческое кредо формировалось под впечатлением и воздействием окружавших меня художников и искусствоведов. Через Назипу Еженову, преподававшую у нас в вузе, я услышала многие, ставшие важными и для меня имена. Позднее я и мой брат Нурлан познакомилась с ее близкими друзьями – Рустамом Хальфиным и Лидой Блиновой. Альтернативный центр изучения искусства находился в их маленькой квартирке, в которой однажды Лида мне дала мастер-класс по работе с пластиком.
Свое творческое кредо я сформулировала так: Моя рука должна быть уверенна настолько, чтобы линия текла свободно и легко, чтобы в ней было место Богу.
— Какой ваш проект вы считаете самым значимым из вашей художественной практики?
— Самый значимый мой проект? Мне кажется и у меня и у артдуэта ZITABL есть много достойных и очень интересных и глубоких работ. Но я бы выделила свою серию «Лики и Лица», «Боги и марионетки» и свою знаковую работу EMBRIO, как спиралеобразный символ жизни. Потом я продолжила эту тему серией своих свитков, напечатанных, на шелке, которые я выставила на своей персональной выставке «Произрастание» в 2004 году. Это было связано с зарождением жизни внутри меня. Когда у нас родилась дочь, которой мы дали имя Аурелия.
Каждый наш проект был репликой на то или иное событие, происходившее в стране: «Азиатский маршрут» в 2000-м с его обращением к живой реальности урбанизированного, но архаичного пространства на пороге нового тысячелетия; «Медиа-Айтыс» с его дуальным осознанием социального противоречия (заложенного в самом ландшафте города, имеющего свой «верх» и «низ»), возникшего после слома эпох, созданный накануне 11 сентября, когда мир вздрогнул от теракта, уничтожившего башни-близнецы в Нью-Йорке; видео «Узник» и инсталляция «Просто в клетке», служившие метафорой «несвободы» современного человека в современных обществах; фотоколлаж «Молчание Ягнят» ― реакция на убийство политика А.Сарсенбаева; выставка «Яйцеголовые…», отразившая общечеловеческую историю как повторяющуюся и заевшую пластинку на «конвейере человеческого времени»; видео «The Blinde ― Breigel-remix» и одноименная фотосерия говорили о коллективной слепоте человечества.
Тогда, в 2000-м, мы близко к сердцу восприняли слова куратора из Берлина Сабины Фогель, которая говорила, что современный художник ― это такой барометр общества, своими произведениями отражающий состояние своей страны. Желая преобразования своей родине, мы всегда имели в виду этот критический аспект в СИ.
— Что для вас искусство?
— Это акт творения. Это медитация. Это выход из тела в мир образов и тонких миров. Если мы есть частицы Творца, а хочется надеяться на, то, что мы создания Первотворца, то мы наделены даром Творческого Акта. Искусство это не то, что должно обслуживать господствуюшие идеологии, это то, что позволяет понять фундаментальные вещи и ответить на вопросы: Кто я есть? Зачем я здесь? Что я люблю? И что я хочу оставить после себя этому одновременно прекрасному и больному миру? Тезис о том, что совриск пеленает раны, красиво звучал, но кто же наносит миру эти раны?
— Как вам пришла идея вашей книги «Арт Атмосфера АлмаАты»?
— С 1999 года появилась мое альтер-эго – Ася Нуриева. Это мой журналистский псевдоним, под которым я стала публиковать свои статьи об искусстве в различных изданиях и довольно успешно. Мои статьи занимали призовые места на различных конкурсах, посвященных современному искусству. У меня накопилось очень много интереснейших и эпохальных материалов о героях искусства за годы моей арт-журналисткой практики. И я поняла, что артистическая, художественная, театральная, кинематографическая, архитектурная АлмаАта требует своей фиксации в формате изданной книги, где будет отражена эпоха переходного периода от советского к нашему времени: 80-е, 90-е и нулевые...
— Спустя 8 лет после ее издания изменилась ли атмосфера города?
— Еще бы! Вроде бы как остались те же люди, артисты, художники и музыканты, но, в тоже время по нам прошелся каток 2014 и 2020 годов. Две эти даты разделили общество и артистическое сообщество на тех, кто «за» и тех, кто «против».
— В вашем творчестве прослеживается некая связующая нить - яйцеголовые, марионетки, куклы и кукловоды. Это философия? О чем это для вас?
— Да, тема кукол и марионеток притягивала меня с детства. Может быть на меня повлияла моя любимая киносказка «Старая, старая сказка» с хрустальным и хрупким Олегом Далем в роли кукольника и его куклы-солдата, где кукла-марионетка выступает как образ «маленького человечка», пляшущего в театре нашей жизни. Вопрос: под чью дуду он пляшет?
«Что же дальше маленький человек?» – так звучал знаменитый роман германского писателя Ганса Фаллады. Тема маленького человека или марионетки в руках рока или судьбы – очень актуальная. Отсюда появилось наш с супругом Абликимом видеопроект «The Blinde-remix» в 2008 году.
Я задавалась вопросом: Что есть человек? Только ли его оболочка? И какого его место в этом мире? «Тварь он дрожащая или право имеющий»? Что есть его уникальность и унифицированность?
— Зачем социуму искусство?
Искусство – как акт творения, это про то, что мы являемся творцами, не только своего творчества, но и своей судьбы. Искусство позволяет осмысливать бытие, создавать образы, влиять на окружающее пространство. Поэтому так важен стерлиговский тезис о «чистом дыхании ». Что будет излучать твои работы наедине со зрителем?
А там, где появляется «социум», там уже искусство превращается в «креативные индустрии» (вы заметили, как произошла еще одна подмена понятий?) А это средство не столько массовых развлечений, как это бывает на различных международных биеннале, но и управления сознанием. Современное искусство, закрепившись в сознании рядового потребителя культуры в качестве музейных и выставочных экспонатов, выходит на улицу под таким видом как «паблик-арт», поначалу казавшимся безобидным украшательством города. Но, в итоге, опять продвигающим те же самые – глобальные повестки через сетевую управленческую структуру международных и глобальных центров современного искусства. Если ты не подчиняешься или разоблачаешь их директивы, то тебе, как художнику, просто перекрывают пути. Но, тем ценнее выбор своей собственной дороги в большой мир культуры, где нет иезуитской политики и практики, а есть зафиксированные в твоих произведениях моменты взлета человеческого духа, вскормленного «чистым дыханием».
— О ваших планах?
— В настоящее время готовлю к изданию книгу своих стихов, хотела бы издательскими и выставочными делами вплотную заняться. Ищу спонсоров и меценатов. Хочу поблагодарить за поддержку мою дорогую семью Абликима и Аурелию и издание редакции NewTimes.kz – Айнур Оразбекову и Дмитрия Кима за плодотворное сотрудничество. Я ни о чем не жалею по итогам пройденного мною пути и благодарна всем своим коллегам, друзьям и родным!
Молодому поколению я желаю не идти по дороге конформизма и мейнстрима, и хорошенько разобраться, хотят ли они остаться Человеком или же пойдут по пути цифровой биоконвергенции, оставив позади свой титул суверенного человека, сотворенного по образу Творца.
Фото из личного архива Зитты Султанбаевой