Вдохновляющая история доктора философии из Алматы, который вышел на пенсию и влюбился в живопись

С Алексеем Викторовичем Копелиовичем я познакомилась еще в девяностых через моего друга — кинодраматурга Маргариту Владимировну Соловьеву. При встрече он поразил меня высказыванием о поверхностности журналистов, берущихся писать о сферах, в которых они профаны.  А недавно «Фейсбук» вновь свел с этим интересным, глубоким и талантливым человеком. И он снова меня удивил еще одной гранью своего дарования.

Доктор философии, знаток истории, преподаватель философии и английского, в открывшийся шлюз свободного времени (после выхода на пенсию) стал рисовать — запойно, страстно и очень заразительно! Его полные экспрессии, сочные, в духе фовизма* работы отличаются непосредственностью и легкостью, к которой так стремятся многие профессиональные художники. Его портреты, пейзажи, наброски полны благоговения перед жизнью!

Алексей Викторович, расскажите о себе, кем были ваши родители и как попали в наш город?

— Свет земной генетической памяти упирается в первую половину XVII века, во времена Богдана Хмельницкого. Кроме того, доподлинно известно, что с начала XIX века по настоящее время все члены семьи имели высшее образование. Например, моя прабабушка в 1870 году окончила Смольный институт благородных девиц в Санкт-Петербурге — первое в России женское учебное заведение, что не помешало ей затем стать матерью восьмерых детей. А ее муж, мой прадед, окончил Тимирязевскую академию. Мать, родившуюся в Алма-Ате, с моим отцом свела в этом городе Великая Отечественная война.

На фото: прабабушка Алексея Копелиовича Вера Ефимовна и его прадедушка Илья Васильевич Неручевы, фото 1888 г.

Каким было ваше детство и в каком районе вы обитали?

— Я родился еще при Сталине, в 1-м роддоме, где впоследствии родилась и моя дочь (сын родился в 5-м). Детство провел на улице Дунганской, а затем на КИЗе и на 11-й линии.

«Будущий профессор и художник в 6 лет. Женщина в самом вверху справа — маменька, мужчина чуть ниже ее — папенька, 1959 год», — комментирует Алексей Викторович.

Как пришли к философии и почему именно протестантизм стал вашим профконьком?

— Природная любознательность и необычная широта интересов подвели меня к философии как к единственно возможному инструменту знать все. Впоследствии я ни разу не разочаровался в своем выборе.

Мое внимание привлекла протестантская модель человека, стержнем которой является новая трактовка духовной аскезы. Если в более древних направлениях христианства аскетизм предполагает однозначное оставление мира с его искусами, что просматривается невооруженным глазом даже в эпитафии Григория Сковороды: «Мир меня ловил, но не поймал»… то Лютер, Меланхтон, Кальвин и другие отцы протестантизма считали именно активную деятельность на благо общества религиозным долгом человека.

Для католиков и православных идеал человека — монах, удалившийся от мира сего как можно дальше. Для протестантов идеал человека — банкир, ученый, предприниматель, врач, инженер, и чем успешнее идут у них дела, тем лучшими верующими они являются. Как писал в свое время Макс Вебер: «Избранность воплощается в добросовестности, которая, в свою очередь, находит свое отражение в тщательном и методичном выполнении своих профессиональных обязанностей».

Такая привлекательная для многих модель современного европейского общества с его демократическими ценностями основана именно на трудах отцов протестантизма, в частности Жана Кальвина, о чем я информировал научное сообщество несколько десятилетий тому назад.

Вечер в городе./ 'Afternoon in the city' Tempera,Canvas , 21.0x29.7 cm

Какие философы отражают ваше понимание жизни?

— Все понемногу. Но хочется назвать Маркеса, Гессе, Фромма и Мамардашвили.

Как давно вы стали рисовать, откуда это «произросло»?

— «Произросло» из той же самой почвы, о которой я упоминал выше. Целых 62 года это как-то и где-то копилось независимо от меня, а затем внезапно прорвалось, к моему большому удивлению. В семье художников не было. Были оперные певицы, балерины, журналисты, ученые и т. д., но художников точно не было. Во всяком случае, мне об этом ничего неизвестно. Теоретически я для искусствознания человек не посторонний: преподавал магистрантам в Национальной академии искусств различные эстетические и методологические дисциплины, а для профессоров там же проводил семинары по передовым методам обучения.

Портрет А.В. Копелиовича, исполненный его студентом Сабыром Байзаковым

Были у меня и знакомые в Союзе художников, у которых я бывал и дома, и в мастерских. Но к практической живописи это не имело никакого отношения.

В Instagram я увидел объявление профессионального художника Балхии Мухамеджановой, приглашавшей желающих на мастер-класс. Предлагалось все: кисти, краски, холсты и возможность вернуться домой с готовой картиной. Небо было абсолютно по-летнему ясным, ни облачка. Но что-то меня подтолкнуло позвонить по указанному телефону, и я записался на мастер-класс.

Как и было обещано, домой я вернулся с настоящей картиной, написанной собственными руками. И меня как прорвало. Еще несколько раз я посещал мастер-классы Балхии. Потом мне там стало скучно, хотелось уже большего, и я купил краски, холсты и все, что еще нужно, и стал творить самостоятельно. Дальше — больше. Я стал пробовать разные материалы, разные техники. Я работаю и углем, и пастелью — сухой и масляной, и акрилом, и акварелью, и гуашью, и темперой — на бумаге, картоне, холсте, оторванных листах календаря. На чем угодно, на том, что подвернулось в данный момент под руку. Каждый божий день что-то создаю.

Сам я так и не могу понять, что же произошло тогда, в 2015 году… Видимо, еще одно прижизненное перерождение. Но имейте в виду, что художником я себя не считаю. Ни в коей мере. Для меня это как дышать. Все мы дышим, но кондиционерами себя не считаем, потому что дыхание — процесс естественный. Вот и работа с красками для меня процесс такой же естественный, когда нет необходимости как-то называться «художником», «рисовальщиком», «портретистом», «живописцем», — в этом просто нет необходимости.

Картина «За городом в конце ноября»

Кто ваш любимый художник и учитель? 

— Любимых художников много: это и первобытные наскальные живописцы, и Ван Донген, и Август Маке, и Андре Дерен… Список довольно длинный. Я их всех люблю и не спеша любуюсь и учусь у них. Они мои учителя.

Думаю, что вербальные инструменты моих многочисленных попыток разобраться в этом мире сменились на визуальные инструменты. Вот и все.

Расскажите, как проходит ваш день с блокнотом или альбомом в руке? Где вы гуляете и бываете?

— Мне нравится бродить по самому лучшему городу в мире — по паркам, улицам, сидеть в кафе. Если я делаю скетч в кафе, обычно его там и оставляю — дарю, например, официанту/официантке (как правило, по его/ее просьбе). Если малярствую на «Атакенте» или в каком-либо сквере, то зачастую оставляю свою работу на скамейке с надписью на обороте «можно брать». Дарю свои работы продавцам в магазинах, в которые часто захожу. Они уносят их домой или украшают ими свои рабочие места. Так, уже несколько моих работ есть в магазине на Сейфуллина — Казыбек би и в магазине на Толе би — Байзакова. Подстригаюсь в парикмахерской — и дарю им свои картины. Не подумайте, не вместо оплаты, а сверх оплаты, в знак особого расположения.

Когда готовилась моя персональная выставка в галерее «Есентай», наверное, каждому работнику галереи я подарил по несколько своих работ. «Искусство должно принадлежать народу» — и это не советский лозунг, это мое убеждение. В каждую свою работу я вкладываю душу, это точно. И что мне потом с этими работами делать, копить их, складируя дома? В лодке Харона они все равно не поместятся…

Когда я пишу, рисую на улице, в сквере, парке, ко мне подходят люди, заглядывают на холст или в альбом, заговаривают со мной — и взрослые, и дети. Мне это нравится. Я вижу, как смягчается выражение их глаз, как на лицах появляются улыбки. Мне кажется, я даже уже не сомневаюсь в этом, что художник на улице изменяет городскую атмосферу в лучшую сторону.

Жаль, что еще так мало художников творят у нас на улицах городов. Недавно я увлекся обменом своих работ с другими художниками мира. Правило: тебе присылают работу, и в ответ ты должен послать свою. Художники всех континентов вовлечены в этот обмен.

Картина «Хмурый ноябрьский денек»

Вы говорите, что наш город — лучший в мире. Вам есть с чем сравнивать? Где еще бывали?

— В своей жизни мне довелось бывать в разных странах: докторантура в США и Южной Корее, служба в армии в Германской Демократической Республике, научные конференции, симпозиумы и т. д., не говоря уже о ближнем зарубежье. Поэтому мне есть с чем сравнивать. Алматы — лучший город в мире. Это подтверждают и мои друзья-художники из разных стран мира, когда видят мои работы с видами нашего города.

И насколько востребованы ваши работы?

— Я не бренд и не профессионал. Обо мне мало кто знает. Когда я дарю свои работы, их с удовольствием берут, даже выбирают именно те, что нравятся. Но никто по городу не бегает, разыскивая их, и не интересуется, а что я в последнее время создал. Поэтому, правильнее будет сказать, что мои работы не востребованы. И я даже этому рад. Потому что за популярностью следует много шумихи и ненужной суеты. Бергман был прав, когда сказал, что художник должен быть анонимным. Я не какой-то великий и знаменитый автор. Мне нравится, когда люди принимают мои работы и уже сегодня украшают ими свое жилище, рабочее место, свою жизнь, в конце концов. Тем самым я соучаствую в жизни этого большого муравейника под названием человечество.

Как прошла ваша первая выставка? Как она случилась?

На открытии выставки «За полчаса до рассвета», 2018

— Неожиданно раздался звонок. Это была незнакомая тогда мне Тогжан Сакбаева, директор галереи «Есентай». Она предложила организовать выставку моих работ. Поскольку я не был готов к такому повороту событий, попросил время подумать. Подумал и согласился. И где-то через месяц дружный коллектив галереи подготовил мою персональную выставку, за что я им премного благодарен. Посетителей было вполне достаточно, даже все мои соседи семьями ходили смотреть мои картины. Все свои работы, которые участвовали и не участвовали в выставке, большие и маленькие, я оставил галерее. Думаю, там они окажутся быстрее востребованными, так или иначе, чем у меня дома. За год до этого около ста моих работ целый месяц выставлялись в молодежном театре «Арт-бункер».

Ваше творчество очень яркое и жизнерадостное. Оно напрочь лишено конфликта, присущего постмодерну или пост-пост-модерну или, бог с ними, нашему смутному времени… Вы просто восхищаетесь бытием?

— Да, вы правильно отметили: я восхищаюсь бытием. И мне хочется, чтобы как можно больше людей переходило в наш стан «восхищающихся бытием». Однако это не означает, что я отстранен от того, что волнует человека. У меня много работ и об одиночестве, об искажениях бытия.

У каждого народа своя миссия, как вы думаете, какая она у нашего этноса?

— Казахстан — моя родина. И я считаю, что мы, все граждане этой страны, должны называться казахами. Как французы во Франции или американцы в США. Только при этом происхождение у нас разное. Поэтому есть казахи русского происхождения, украинского, татарского, еврейского, корейского и т. д. В паспорте так и должно быть у нас написано: гражданство — казах. Что касается казахского этноса или любого другого этноса на планете, то я не сторонник мессианского подхода. Этнические ценности есть безусловно ценности. И к ним нужно бережно относиться, т. е. сохранять и приобщать к ним… Я, например, восхищаюсь фильмом «Келин» Ермека Турсунова. Но мы живем в эпоху глобализации. И сегодня на волоске висит жизнь всего человечества. И спастись не сможет никто, никакой этнос в одиночку, какой бы ни была его «историческая миссия». Спасти себя и планету можно только сообща, общими усилиями. Если кто-то еще сомневается, пусть хотя бы посмотрит документальный фильм «Дом». Точно так же мирную жизнь в Казахстане берегут все этносы, населяющие нашу страну. Помните, все мы — казахи.

И напоследок, каков ваш жизненный девиз, Алексей Викторович?

— Мой девиз: L a b o r e m u s ! – Давайте трудиться!

Материал подготовила Зитта Султанбаева