Байжансай. Город-сад из прошлого

Затерянный в Боралдай-тау, в полтораста километрах от Шымкента поселок-заброшка открывается взгляду не сразу. Раскиданные по извилистому ущелью постройки разного градуса разрушения заросли деревьями и кустарниками. Ни людей, ни животных. Но только по первому впечатлению.

Построенная на века въездная стела обозначает старую границу когда-то оживленного городка. Еще лет двадцать назад в нем теплилась жизнь. Здание школы сохранило воспоминания о том, когда у обитателей заброшенного прирудничного поселка не совсем исчезла надежда на продолжение его истории.

Всезнайка интернет перед поездкой развеселил:

«Были в Байжансае и привезли сувениры? — радуются за нас энтузиасты сайта Командировка.ру. - Покажите их всем! Магнитики на холодильник, тарелки, вымпелы, кружки и все что Вы привозите с собой из командировок и поездок в Байжансай!»

О сувенирах и магнитиках на руинах Байжансая как-то не вспоминается. Фотографии могут только отчасти передать то, что испытываешь, бродя по исчезающему городку.

Погода соответствовала месту. Тучи, слегка попугавшие на перевале, в глубине горной цепи выдали серый, нудный дождик, сопровождавший нас до самого вечера. Трудяге «Ниве» пришлось проявить все свои лучшие качества, преодолевая подъемы и спуски по размытой дороге.

Старый знакомый, хозяин машины и гид Дуйсенали Кыдыралиев из Сырдарья-Туркестанского государственного регионального природного парка согласился провести нас по местам, где прошли лучшие годы жизни. По всему похоже — только из врожденного гостеприимства. Для нас это очередной любопытный сюжет с легким налетом ностальгии по былой индустриальной мощи страны. Для него — незаживающая рана утраченной жизни. Здесь он родился, окончил школу. Отсюда ушел в армию. Здесь проработал не один десяток лет.

«Мои родители прожили в поселке Байжансай всю жизнь, — рассказывает по дороге Дуйсенали. — Для меня здесь все родное. Даже нынешние развалины. Смотреть на это больно, щемит сердце. Умом понимаю, что прошлого не вернешь. Жизнь в этих местах никогда легкой не была. Но сейчас вспоминается только хорошее: как вместе работали, отмечали праздники, ездили на дачи в соседнем ущелье, на озеро».

По тем временам уровень жизни и бытовые условия на руднике были образцово-показательными. Со снабжением по 2-ой союзной категории (для сравнения Шымкент снабжался по 4-ой), круглосуточным гастрономом и столовой со смешными при шахтерских заработках ценами. Но вспоминается Дуйсенали не только материальное благополучие.

«Была в нашем поселке какая-то уникальная атмосфера дружбы, взаимопомощи. Может, потому, что жизнь в горах, даже при центральном отоплении, горячей воде и водопроводе, все же трудна. Здесь вам не равнины, здесь климат иной. Может, место такое особенное — говорит он. — На полпути к поселку по ущелью есть святой источник. Старики говорили, что вода в нем целебная. Сколько столетий он бьет из-под земли, никто не знает. Когда в начале 30-ых строили рудник, несмотря на воинствующий атеизм приезжих рабочих и начальников к источнику отнеслись бережно: освободили от завалов и устроили каменный сток в реку. С тех пор, как исстари повелось, каждый путник останавливается у родника, умывается и пьет воду. Теперь, увы, не только».

В том, что не водой единой убедились, остановившись по традиции у источника Карабастау. Место, действительно, красивейшее. Как и все ущелье, давшее имя поселку. А вот вокруг многочисленные следы посиделок современных путников. Чужие в нынешние времена здесь ходят редко. Поэтому вряд ли всю эту стеклотару оставили неорганизованные туристы из далеких столиц. Правда, сам родник любители распития на природе щадят — мусор сваливают в некотором отдалении. Все равно никак не вяжется с этим местом. В двух шагах от мусорки священное дерево с повязанными лоскутками материи.

«Вот сюда меня отец совсем маленьким первый раз привел, — вспоминает Дуйсенали. — Точнее привез на лошади. Он всю жизнь проработал лесничим. Очень бережно, как-то по- особенному, относился ко всему живому, будь то дерево или зверь. Меня, правда, сперва определили по пролетарской линии. Закончил Ванновский гидро-мелиоративный техникум, начал работу на руднике с должности механика. Тогда, как впрочем и сейчас, это было престижнее и несравненно лучше оплачивалось, чем охрана природы. Но уважение к природе родного края — большому дому, в котором мы всего лишь временные гости, отец привил мне на всю жизнь. Наверное, так должно было сложиться, чтобы спустя много лет я продолжил его дело. Хотя и вынужденно. Теперь уже и сын работает в Бадамском лесхозе».

Пожалуй, единственная конструкция, сохранившаяся от времен процветания Байжансая— стела на въезде. Хотя это уже явный новодел, годов где-то 60-70-х. Дальше — величественные развалины советской эпохи. И мрачный памятник нашему времени, который останется потомкам.

«К началу 90-х, в поселке жило больше трех тысяч человек. Не хватало место под дома — ущелье узкое — рассказывает Дуйсенали, — Вон там и там по склонам стояли саманные частные домики нашей «нахаловки». Сейчас даже следов не осталось — все смыло дождями и снегом. Рудник наращивал добычу, всем хватало работы. В голову бы никому тогда не пришло, что все это может остановиться. Трудились здесь представители почти всех народов СССР. Разве что чукчей не было. Жили вместе, одной большой дружной семьей. Работали вместе и отдыхали. Вокруг — красивейшие места, охота была отличная, рыбалка. И то, и другое без современного фанатизма и страсти к истреблению всего живого. Без автоматов с оптическими прицелами и электроудочек».

Показывая, где что было во времена процветания поселка, Дуйсенали все же оживляется. Хотя грусть в глазах не уходит. Здание рудоуправления в относительной сохранности. Стоит даже спутниковая антенна. Все остальное в руинах. В парке при разрушенном Дворце культуры — обезглавленные статуи в стиле соцреализма. Обелиск в честь байжансайцев, погибших на фронтах Великой Отечественной войны, размыло селевыми потоками. Все, что можно было выковырять и вывезти — вывезено. Но великолепная кладка производственных корпусов из местного камня стоит нерушимо под дождями и снегами.

«Там, на правом берегу, был наш гараж, - показывает Дуйсенали. - От него ничего не осталось. Немного дальше школа, в которой я учился. Там — больница. В парке, у обелиска погибшим на войне горел вечный огонь. От Дворца культуры шел ряд киосков — парикмахерская, мороженое/газировка и прочие. Вообще-то, поселок снабжался всем, чем нужно. Но еще два раза в день ходил автобус в Шаян. А оттуда уже можно было добраться куда нужно. По выходным здесь жизнь била ключом. Веселиться тогда умели без допингов и стимуляторов. Просто потому, что всем хорошо вместе».

Выше по ущелью центральный вход в шахты, остов горно-обогатительной фабрики и отдельно, на пригорке, стены «служебной сауны», ну куда же без этого! За гребнем — хвостохранилища-отстойники. В одном из них, между прочим, ловят рыбу! Один из местных уроженцев несколько лет назад запустил мальков и они отлично прижились.

Байжансайский патриотизм — особая тема. Уже двадцать лет нет рудника, от поселка одни руины, а те, кто родился и вырос здесь, ежегодно собираются каждую вторую неделю мая. Приезжают из ближнего и совсем дальнего зарубежья, чтобы вместе отпраздновать День Победы.

Назвать Байжансай мертвым поселком не совсем верно. Здесь постоянно живет несколько семей, и летом людей еще прибывает. Мать семерых детей Перизат Абдалиева встретила нас искрящейся улыбкой.

«Родилась здесь, — смеется Перизат, — в школу ходила, с мужем познакомилась. Когда работы не стало, пришлось переехать в Орловку (жители Байжансая окрестные села называют по-старому). Там тоже работы нет. Зимуем только. Из-за детей. Старшие ходят в школу. А на все лето переселяемся в наш старый байжансайский дом. Пасем скот. В Орловке свободных пастбищ нет. Сажаем огород. Что вырастим за лето, тем и живем зиму. Здесь летом и нам с мужем хорошо, и детям раздолье».

Читайте также: Село Садовое: Заброшенный цветущий сад в глубинке Акмолинской области

От дома Дуйсенали остались только стены первого этажа. Лишившись работы, бывший завгар рудника должен был начинать все с начала. Теперь об этом он вспоминает с улыбкой, но тогда вряд ли было весело. В конце 90-х устроился в лесхоз и переехал с семьей в Китаевку, уже ставшую к тому времени Байдибек атой. Начал, как и в Байжансае, с огорода. Со временем все наладилось: построил дом, выдал замуж трех дочерей и женил сына. Сейчас в новом доме Дуйсенали радостно щебечет что-то свое и смотрит на мир широко распахнутыми глазищами очаровательная внучка. Чего это стоило уже немолодому человеку, знают только близкие. И еще обильная седина и морщины у глаз. Эти, правда, могут быть и от того, что он часто смеется.

«Жизнь прекрасна и удивительна, мужики, говорит Дуйсенали. — Несмотря на отдельные трудности!»

Фото автора