Аудитор по делу об «Астана LRT» не стала знакомить подсудимых с результатами своей работы, потому что антикоррупционная служба запретила, передает автор ИА «NewTimes.kz» Татьяна Мозговых. Такие показания дала специалист Салтанат Ныгметжанова в суде, объясняя, почему заинтересованные лица не были уведомлены о проведении проверки и не смогли поставить ей дополнительные вопросы.
Стоит отметить, что специалист сначала утверждала, что проводила аудит для антикоррупционной службы в отношении деятельности «Астана LRT», но в процессе допроса изменила показания, сообщив, что оказывала сопутствующие услуги, которые вылились в «отчет об отмеченных фактах согласованных процедур».
При этом в отчете Ныгметжановой нет ссылок на используемые в работе стандарты и списки документации, которую она исследовала. В суде она пояснила, что не делала официальных запросов в антикор на предоставление документации, потому как работала в их здании и имела возможность «обратиться устно», чтобы «не тратить время на бюрократию». Так что теперь суду и стороне защиты остается только верить на слово специалисту, когда она говорит, что действительно изучила все документы.
К слову, в суде Ныгметжанова отказалась рассказать, сколько денег она получила за проделанную работу, сославшись на государственную тайну, которая, по ее словам, распространяется на договоры государственного закупа.
Анализ финансовой документации по восьми эпизодам и порядка 240 томов дела у Салтанат Ныгметжановой занял 11 календарных дней. По мнению защиты, изучить такое количество документов и провести анализ за это время было невозможно. Это была 39-я проверка деятельности ТОО «Астана LRT» и первая, которая выявила нарушения. Параллельно с Ныгметжановой работал специалист Хасенов из КазНИИСА, который также выявил нарушения. Его допрос в суде еще не начался, но, по словам защиты, он тоже допустил ряд существенных нарушений. Допрашивать в суде тех, кто хищения не выявил, не планируется.
Подписка аудитора
В суде аудитор Ныгметжанова сообщила, что следователь вручил ей подписку о неразглашении материалов дела, а потому говорить о своей работе с подозреваемыми, в отношении деятельности которых проверку и проводила, она не стала. Хотя правила проведения аудиторских проверок делать ее это обязывают.
— Так как у меня было предписание, подписывалось в рамках уголовного дела, неразглашение вот это… — начала аудитор, но ее перебила судья.
— Не предписание. У вас было постановление о привлечении специалиста и поставленные вопросы.
— И неразглашение было. (…) Я не вправе третьих лиц… Там третьих лиц в рамках уголовного дела было очень много. С каждым обвиняемым я должна была согласовывать процедуры? Доступа на проведение каких-то согласительных процедур у меня к третьим лицам не было. У меня был доступ к документам субъекта, которые предоставили. К третьим лицам я отношения не имела. Какие процедуры я должна была с третьими лицами согласовывать в данном случае? Со всеми проходившими по делу людьми согласовывать свои действия? Вы понимаете, это международный стандарт аудита, но есть практика применения в казахстанском законодательстве. Это рекомендуемые процедуры, тем более это не обязывающие процедуры. Это рекомендательного характера идут стандарты. Есть субъект, есть исполнитель. Мы согласовали все между собой и отразили в договорах, которые прошли регистрацию в казначействе. Как я должна была со всеми третьими лицами согласовывать? И сейчас в процессе я должна согласовывать с каждым из вас свои действия?! — практически возмущалась специалист Ныгметжанова.
Выводы: почему их не должно было быть?
Кроме того, в международном стандарте соглашений по сопутствующим услугам 4400 сказано, что специалист не может делать выводы по результатам проведенной проверки, а лишь отмечает в заключении выявленные факты нарушений, ничего не утверждая. Выводы должен делать заказчик самостоятельно. Однако орган следствия на протяжении всего обвинительного акта ссылается на выводы Ныгметжановой, как на истину в последней инстанции, а не интерпретирует их.
— Антикоррупционная служба должна была сама сделать выводы, а вы не можете выражать уверенность. Однако в вашем отчете имеются конкретные выводы. Почему вы нарушили данный стандарт? — спросила специалиста адвокат Айткалиева.
— Вы же сами говорите, что я не выражаю свое мнение. И в выводах я тоже была не уверена. В своем мнении, возможно, — ответила Ныгметжанова.
— Но вы конкретные выводы сделали, — еще раз обратила внимание на это адвокат.
— По результатам своей работы, как независимый аудитор, я сделала выводы. Основываясь на своем мнении, на своих доводах, — сказала Ныгметжанова и добавила, что следствие приняло к вниманию ее отчет по собственному усмотрению и вроде как тем самым требования стандарта были выполнены.
Адвокат Айткалиева напомнила ей, что в стандарте прописано, что аудитор в таком отчете должен предоставить только факты о просмотренных документах, привести их перечень, обратить внимание на какие-то абзацы, но не более.
— А я свои результаты работы оформила в виде выводов. Где-то написано, что я, как аудитор, не должна слово «выводы» говорить, в словах своих употреблять? Я свое заключение оформила, применив слово «выводы», — в итоге отметила Ныгметжанова.
Предоставленные документы
Отвечая на вопросы, специалист сообщила, что изучала подлинники документов и копии без подписей. При этом выяснить, с чем именно она работала, не удалось. В постановлении о привлечении ее в качестве специалиста списка этих документов нет. Хотя следователь обязан был это сделать.
— В документально оформленном формате, как вы говорите, подписанном между нами, передачи не было. А при устном ознакомлении мне было разъяснено, что здесь находятся такие документы, а здесь такие. В последующем в ходе своей документальной проверки я исследовала по порядку и запрашивала в устном формате, что приступаю к такому-то договору и необходимо мне предоставить эти документы. И они предоставлялись ими. Но мы не подписывали акты. Обязанности следователя я не изучала, — сообщила Ныгметжанова, намекая, что это следователь нарушил правила, а она все делала правильно.
— А в соответствии с законом об аудиторской деятельности, вы не должны были письменно к следователю обращаться? Это можно делать устно? — поинтересовалась у нее адвокат Елена Кубашева.
— Я вам уже вчера сказала, что мы находились в одном здании на одном этаже и я не видела необходимости в переписке, так как моя задача стояла исследовать в определенный норматив времени, а не заниматься перепиской, — ответила специалист.
При этом Ныгметжанова пояснила, что не указала идентификационные характеристики каждого изученного ею документа из-за объемности предоставленных материалов. Добавив, что ссылка на изученные документы дается в заключении.
— Этого же недостаточно, чтобы определить, действительно ли они… — начала говорить адвокат, но ее перебила Ныгметжанова.
— Может, для вас этого недостаточно...
Заседания по делу продолжаются. А допрос специалиста Салтанат Ныгметжановой только начинается. Судом было принято решение допрашивать ее по каждому отдельному договору. Всего их шесть. На данный момент специалист дает показания только по первому договору, а вопросы ей задает второй по очереди адвокат из 10. После них к допросу приступят государственные обвинители и представители потерпевшей стороны.
Все материалы о ходе судебного разбирательства по делу об «Астана LRT» читайте здесь.
