Режиссер А.Райбаев о съемках сериала «Джамбул»: На роль Сталина мне приводили шашлычников из грузинских ресторанов

О легендарном поэте-импровизаторе многие казахстанцы знают из школьной программы по портрету и куцей информации - прожил чуть ли не до 100 лет, любил детей, заучивали знаменитые его пламенные строки «Ленинградцы, дети мои». А вот, узнать какую историю из жизни легендарного акына расскажут четыре части сериала, как шла работа над ним, а еще услышать отношение к созданию так называемых «датовских» исторических картин решила выяснить для читателей ИА «NewTimes.kz» кинокритик Инна Смаилова у режиссера сериала Ануара Райбаева. Потому что ей кажется, что такое кино стало как-то реально повсюду, но почему-то все равно остается малозаметным.

Интересно, что как раз режиссер Ануар Райбаев смело охватывает разные жанры и виды кино: от документального к игровому и телевизионному, от комедии положений «Рахмат» (Башкортостан) к мистическому боевику «Лавэ» и детскому фэнтези «Меч победы». И в сериалах он уже успел набить себе руку на проекте «Казына» - сюжете о современном наркотрафике со всеми прилагающими гангстерскими элементами. И вот теперь поворот в сторону истории.

Кто и что подвигло тебя принять участие в качестве режиссера-постановщика в создании сериала «Жамбыл»?

- Поступило предложение от телеканала, когда они проводили кастинг на режиссеров. Изначально хотел выступить постановщиком Бахытжан Шормаков - автор сценария, он потом работал на площадке вторым режиссером. Он закончил Казахскую национальную академию искусств имени Т. Жургенова как театральный режиссер, в кино работал много лет, но самостоятельно не снимал, поэтому телеканал решил не рисковать.

Стали искать режиссеров и предложили мне, два предыдущих отказалось из-за маленького бюджета и быстрых сроков съемки - за один месяц надо было снять четыре серии! А я подумал, почему бы не попробовать?! Костяк команды пришел со мной, работая на прошлом сериале «Казына», я в них был уверен, знал возможности своих людей, что они умеют быстро работать. Если бы все с нуля, наверное бы, тоже не смог, пришлось бы отказаться.

Актеры на роли тогда были уже утверждены или кастинг проводили вместе и, вообще, как выбирали, герои-то все известные в истории? 

Кастинг актеров проводили, благодаря самому Бахытжану, потому что он театральный, многих актеров знал. И у нас было очень мало времени, мы не стали рисковать. Куляш Байсеитову играет та же актриса Айгерим Уальжанова, которая сыграла главную роль в телесериале «Куляш». Зачем выдумывать? Хорошо сыграла, пусть и у нас сыграет.

То же самое и с актером Канатом Жунисовым, играющим роль Сакена Сейфуллина, или Боранбай Молдабаев, исполнивший Мухтара Аэзова. Поэтому знаковые фигуры мы быстро набрали. Проблема была с Джамбулом. В начале предложили Нуржуману Ихтымбаеву, но он был занят на другом сериале. А потом мы взяли Байгали Есеналиева (лауреат государственной премии «Дарын», актер, певец, композитор, драматург). Правда, вначале я его не видел в этой роли, но когда увидел в гриме, с бородой, тогда понял - Да! Чем он мне понравился, он - интеллектуал, много читает, историю знает, про все эти подводные течения человеческих взаимоотношений того времени. Он нам рассказывал, что Джамбул с этим дружил, а с этим не очень, почему так происходило. То есть он нам сам как консультант во многом помог, поэтому легко было работать с ним.

Была изначально трудность найти актера на роль Сталина. Приводили ко мне с улицы и шашлычников, и из грузинских ресторанов. Но у нас герой не молчит, а говорит, актер должен быть. В результате, мне кажется, у нас интересно сыграл его Анатолий Креженчуков, актер театра имени М.Ю.Лермонтова. Плюс еще так совпало, это же кино, мы его вызвали на 12 часов дня, а его сцены в итоге стали снимать в четыре часа ночи. И он был злой к этому времени. И это было хорошо (довольно смеется). Его злость и недовольство сыграло на руку фильму.

Чем привлекла тебя сама личность Жамбыла и исторический жанр?

- Открываешь для себя знакомых людей заново. Джамбула знал для себя по школьной программе и не знал - насколько трагичной у него судьба была, сколько он испытал. И мы для себя с Бахытжаном Шормаковым определили, что не будем делать фильм-концерт. Он у нас практически нигде полностью не поет, только в молодости две песни. Решили сделать о том, что Джамбул такой же человек, выстоял, потеряв и сына, и друзей, и близких, ту Родину, в которой он жил до революции, который все это прожил, перенес и при этом остался Человеком.

Мне кажется, в каждом историческом сериале ты больше узнаешь об этих людях, и они становятся ближе тебе, и вот этим интересно. Поэтому мы хотели избавиться от термина «датовское» кино, снять не для галочки к юбилейной дате и дате рождения Джамбула, а чтобы образ вошел в сознание зрителя на долгие годы. Прежде всего, снять фильм о живом человеке.

Это твой первый опыт в историческом кино?

- Да. Мне, вообще, по душе такие жанровые вещи в игровом кинематографе, мечтаю снять хорошую комедию, триллер, даже может быть фильм-ужасов (говорит очень серьезно). Все интересно. Говорят, что человек должен снимать, найти свое «я», так вот, как раз я еще в поиске.

Вот, до этого детскую картину снимали «Меч победы» (совместно с Асей Сулеевой). Мне нравится и хочется продолжить с детьми поработать, снять жанровый детский фильм, может быть пародию.

А трудностикакие-то возникали при создании сериала?

- Самая большая проблема с историческими фильмами - это костюмы, реквизит, машины. И костюмы - это большая проблема. В России, например, есть целые фирмы, которые шьют на заказ, надо форму НКВД - в любом количестве. У нас доставали, по-моему, из театров. Как-раз, проблема в одежде возникла у Сталина. Нашли единственный белый китель, который на него не налез, был маленький. Нашли гимнастерку, а она ему большая, и в итоге сзади ее прищепок зацепили, а чтобы их скрыть пришлось одеть на него еще и старый плащ.

То, что съемки исторической эпопеи в таком авральном режиме снимали - один месяц на четыре серии - это сейчас нормально или все-таки не оправданно?

- С одной стороны хорошо, потому что мобилизует группу. В принципе я понял, что в течение месяца группа еще может так работать, но потом все равно люди должны отдыхать, отсыпаться, а у нас всего два или три выходных было, и то, это переезды из аула в город. Но для качества, конечно, это нехорошо.

Но зато благодаря быстроте, сняли две самые удачные сцены, которыми горжусь - это расстрел и голод. Они, как раз, от безысходности были сделаны. Мне не смогли найти натуру, не было времени и денег для переезда - там люди, животные, массовка нужны, а все все затратно.

И вот, в обеденное время мы сидели и пили чай, и одну юрту переносили, с нее сняли кошму, стали разбирать, я так, попивая чай смотрю: «Опа! Интересно!» И решили поставить голые юрты без кошмы, просто скелет, внутрь я поставил массовку - дети, бабушки, старики, они схватились за кереге и просто молча стояли. Подъезжал в этой сцене Джамбул и кричал им: «Выходите!». А никто не выходит, только маленького мальчика ему отдали. Снимали сцену дублей двадцать, и бедному пацану приходилось все двадцать дублей орать и плакать.

И также было со сценой расстрела. У нас тоже ничего не было - ни денег, ни времени на выезд, а мы в это время снимали в Академии Наук. Там есть картотека, простые деревянные ящики, но их много. И вот я такую сцену придумал, два НКВД-шника подходят, начинают выдвигать ящики, а у нас не было времени даже распечатать фотографии, и они выкидывают из этих картотек за спину просто бумажки. Уже потом на графике мы сделали, что на пол падают фотографии Ураза Джандосова, Сакена Сейфуллина и др., и озвучили это - ящики открываются под выстрелы. Я этими сценами очень доволен, а ведь от безысходности созданы.

Не кажется, что сегодня делаем новый крен, снимаем только историческое кино, и история у нас больше открыточная, юбилейная получается?

- Есть такое. Поэтому при работе над «Джамбулом» тоже были сложности. Я, например, столкнулся с цензурой телеканала, когда до смешного доходит - в кадре нельзя курить, нельзя пить, при чем это делают отрицательные герои, но все равно - нехорошо.

Подобные вещи как бы с водой ребенка выливают. Удивительно, что кто-то следит за этим, если раньше были официальные редакторы, которые подписывались за свои замечания, то сейчас это что-то безликое, что-то, что не обсуждается.

В «Жамбыле» для предварительного показа вырезали сцену, когда Сталин встречается с нашей делегацией артистов во время декады казахской культуры в Москве и происходит между ним и Мухтаром Ауэзовым диалог.  Когда я спросил - почему вырезали окончание сцены? Мне ответили, что кто-то там сказал, что нехорошо - как это Сталин мог опускать Ауэзова? Чем на это возразить? Тем, что Сталин мог не только Ауэзова опускать, но и всю страну?Хотя все это с юмором подано в сцене и сыграно интересно. Надеюсь, что в сериале вся эта сцена останется.

Как-то в интервью о документальном кино, ты сказал, что оно в глубоком застое, а каково, по твоему мнению, сегодня положение казахского игрового кинематографа?

- Тяжеловато у нас в Казахстане и с игровым кинематографом. Мне кажется, у нас есть очень много разных молодых режиссеров, которые снимают свое кино. Я не воспринимаю термин: авторское-жанровое, потому что хорошее жанровое кино - тоже авторское.

Есть интересные картины молодых режиссеров, которые по фестивалям выезжают, с этим все в порядке. Но мне кажется должен быть локомотив, чтобы кино окупалось и могло помогать таким некоммерческим режиссерам. То есть киностудия должна иметь пакет, в котором существует не только историческое кино, но и есть современное, есть мелодрамы, есть спортивные. И эти фильмы, которые будут идти по кинотеатрам, позволят снимать и таким как, в свое время, снимали Тарковский, Кончаловский, Авербах. То есть должна быть построена просчитанная модель кинопроизводства фильмов.

Ты у нас такой вездесущий - и в документальном, и в игровом, и в телевизионном кино, а что больше всего тебя привлекает?

- (небольшая пауза) Всё! (смех) И в анимации еще себя хочу попробовать. Мечта вообще-то - театр. Киношники ругают, но я считаю, профессия режиссер, это даже не совсем профессия, в кино мы ждем свою погоду, потом нам что-то кидают, какую-то подачку, мы грыземся, отталкиваем друг друга локтями, быстро все это делаем, и снова сидим, и ждем.

Редко, кто у нас из режиссеров, могут, заканчивая один фильм, тут же начинать другой. С этой стороны сериалы, конечно, помогают. Раньше к сериалам относился несколько презрительно, а сейчас я вижу пользу, интересное телевизионное кино получается, и, думаю, будущее за сериалами. Может быть, есть нехватка исполнительных кинопродюсеров, хотелось бы, чтобы сериалами руководили те, кто работал в кино и понимал сам процесс, это было бы гораздо полезнее. Качество бы выросло сразу на порядок.

Вот интересно, возможно в будущем, какой исторический образ или литературное произведение, ты хотел бы экранизировать?

- Про исторического персонажа не буду говорить, а вот у меня мечта еще со ВГИКа адаптировать под нас один из моих любимейших фильмов «Семь самураев» Акиры Куросавы. Всегда думал - как бы так придумать. А сейчас понял - не надо ничего придумывать, а просто перенести в Казахстан - историю о семи батырах! Классно будет! Но на этот проект я не соглашусь, если будут маленькие деньги и быстрые сроки. Даже по кастингу, например, уже в голове подобраны пять батыров из семи.

А еще мне нравится эпоха своего детства и юности - закат советской империи или начало 80-х годов, так называемый застой, похоже на атмосферу романа Рэя Брэдбери «Вино из одуванчиков». И вот об этой поре хочется снять фильм про пионерский лагерь, у нас был такой лагерь - назывался «Юный мечтатель» киностудии «Казахфильм», где я был с первого по девятый класс.

Вот Сламбек-ага (Сламбек Тауекел - режиссер, Председатель Союза кинематографистов РК) приезжал к нам в лагерь, как директор киностудии «Казахфильм», принимал смену (рядом С.Тауекел, улыбаясь, машет головой).

В отечественной школе режиссуры эпохи независимости ярко выделяются первые наборы – амиркуловцы (мастерская АрдакаАмиркулова), потом манабаевцы (мастерская Дамира Манабая), сегодня, мне кажется, в Казахском университете искусств формируется новая талантливая генерация - райбаевцев, при чем сборная двух твоих групп - документалистов и игровиков, где самые яркие Евгений Лумпов и Мансур Баймухамбетов, чему и как учишь своих студентов?

- Их гонять надо, любят они расслабляться (смеется). А, вообще, о преподавании я никогда не думал, просто когда ушел из жизни мой отец Серик Райбаев(известный режиссер кино), у него в академии искусств им.Т.Жургенова  остался курс, мастерская режиссуры, и меня попросили продолжить, дело отца - надо довести. И мне понравилось, потому что, когда с молодыми общаешься, обновляешься сам. Вот продолжаю этим заниматься в Университете искусств в Астане. Может быть, даже пятьдесят процентов ты их учишь, а пятьдесят процентов ты сам у них учишься, это полезно.

Чему ты их учишь, а чему они у тебя учатся?

- Наверное, прописным истинам, азам профессии учу и быть честными перед самим собой. А у них учусь, как раз, этому новому слову – креативности, насколько они нестандартно мыслят, насколько они могут тему и проблему видеть и с другой стороны.

Сейчас время технического прогресса, а я сам чайник в этом, поэтому все их технические фишки - это другой взгляд, и насмотренности у них больше в связи с эрой интернета, но все это не имеет системы, поэтому показываю и учу любить старое кино. Поэтому классике я их учу, а современному, наверное, они меня учат.