Художник без рук Карипбек Куюков рисует картины ногами и ртом. Он жертва Семипалатинского полигона и активист антиядерного движения. В жизни талантливый и просто сильный духом человек. В интервью корреспонденту ИА «NewTimes.kz» Карипбек рассказал, как живет в повседневной жизни и что чувствуют инвалиды, когда от них отворачиваются?
Вы - человек, который преодолел определенные барьеры. Но сейчас молодые люди не такие, многие отпускают руки, встретив на своем пути мельчайшие проблемы. Некоторые кончают жизнь самоубийством. Смотря на таких людей, что вы могли бы им сказать?
— Во-первых, глядя на таких ребят, у меня сердце начинает болеть, у меня даже были встречи в детской колонии, в тюрьме, я всегда стараюсь им объяснить, что совершать ошибки очень легко, а вот исправлять ― трудно.
А иногда во мне просыпается какое-то чувство, когда вижу, что здоровый парень и с ним так мучаются родные, он не хочет работать, у него нет цели, и он говорит, что завидует мне? Работать не надо тебе, говорит, получай пенсию и живи себе. Вот тут у меня возникает желание поменяться головами, я бы отдал ему своё тело, а его бы телом я воспользовался на все сто процентов. Наверно, эгоистично так думать?
Как сейчас обстоят дела с господдержкой инвалидам?
— Мне грех жаловаться на что-то. С января нам добавили пособие, в больнице меня обслуживают, государство дало мне жильё в городе бесплатно. У меня социальный проездной, и я могу свободно и бесплатно передвигаться по городу, мне выделяют помощника. Кроме того, обеспечивают по желанию транспортом, что бы я мог съездить, например, на встречу со школьниками и свозить их, чтобы показать свои работы.
Насколько продвинулась наша медицина, чтобы помогать инвалидам?
— В прошлом году я перенёс инфаркт на ногах, и мне Минздрав тут же дал квоту на прохождение томографии сердца. Меня полностью обследовали, и зрение, которое ухудшается, так как рисую ртом ― зубы и десна. Мне помогли, бесплатно сделали очки, начали лечить зубы. Я ничего не могу сказать о бесплатных лекарствах, я покупаю их, но наверно есть категория людей, которым они положены.
Где получают помощь и лечение люди, пострадавшие вследствие испытаний на Семипалатинском ядерном полигоне?
— Когда я был членом антиядерного движения НЕВАДА-СЕМЕЙ, то у меня был список больных детей моего родного села Егиндыбулак, и я старался хоть как-то помочь им. Я привозил лекарства, одежду. Просил у организации и предприятия, где я проводил выставки своих работ путевки для них в санатории. Помню, привёз огромную коробку лекарств от школьников американской школы, которые собрали для детей Егиндыбулака. Очень много нам помогали в то время детские фонды, я не раз встречался с супругой нашего президента, и она постоянно выделяла какую-то помощь, так как являлась председателем фонда «Бөбек». Сейчас наверно какой-то ощутимой помощи нет, и очень много детей уже не дожили до наших времен. Тяжело видеть, как больной ребёнок, который всю жизнь просидел в корыте, медленно умирает на руках у матери.
С какими трудностями чаще всего сталкиваются люди, пострадавшие от ядерного полигона?
— Трудности бывают разные, у кого онкология, у кого физические недостатки. Они не могут обучаться в обычной школе, у родителей нет денег, чтобы нанимать учителей, везти их в город на обследование, так как они просто стесняются их показывать.
Как обстоят дела с образованием и трудоустройством особенных людей?
— В городе есть детские центры адаптации детей, но я говорю, что не каждая мать захочет везти своего ребёнка туда. Для этого надо много денег, труда и сил. О трудоустройстве и речь не может быть. Тут здоровые с трудом находят работу.
Вы побывали во многих странах мира, как вы думаете, где лучше всего живется инвалидам, где лучше созданы условия?
— Естественно в странах Европы совсем другое отношение к таким людям. Они и усыновлять стараются больных детей, чтобы помочь им в этой жизни. Какие условия там я видел, кругом спецтуалеты для инвалидов. В транспорте подъёмники. Когда идёшь просто по улице, тебе улыбаются, тебя приветствуют, тем самым дают знать тебе, что ты такой же как и мы. А что делают наши при виде инвалида? Дети, конечно, начинают реагировать тут же, пальцем тыкать, кричать. А некоторые, начинают отворачиваться и стучать по дереву говоря при этом «тьфу,тьфу», типа не дай бог. Я часто видел такое, когда заходил в автобус или магазин.
Когда вы начали рисовать? И что вы чувствуете, когда пишете картину?
— Когда я рисую, я включаю симфонию Чайковского, не громкая музыка и никого рядом, отключаю телефоны. Это так приятно творить под симфоническую композицию. Рисовать начал ещё с детства. Пытался поступить на худграф, но не брали, два раза пробовал, и тогда пошёл в библиотеку, стал читать книги о технике рисования. Так стал самоучкой. Стоит только захотеть, идти неустанно к цели.
Какие картины вы сейчас рисуете, планируете ли в ближайшее время провести выставку?
— Мне по душе больше пейзажи, но приходиться иногда и рисовать на тему ядерную, чтобы люди видели и знали к чему это, приводит, часто просто изображаю своё настроение. Про планы пока ничего не могу сказать, куда пригласят, стараюсь не отказывать, пусть это и школа, или это колония, но я рад таким встречам. Они окрыляют меня, дают мне энергии, заряд на будущее. Чем старше становишься, тем больше хочется сделать в этой жизни, осознавая, что она ничтожна коротка.
Спасибо за беседу!
Акмарал Сакурова
