С 2026 года Европейский союз введет специальную пошлину на импорт сырья и товаров со значительным углеродным следом, который остается в составе данного вида сырья или продукции после их добычи или производства. Такая пошлина фактически является налогом на импорт и в связи с этим уже получила название «система экологических таможенных сборов», но более популярным термином является «трансграничный углеродный налог (ТУН)». Готов ли к этому налогу Казахстан — об этом в материале для ИА «NewTimes.kz» старшего аналитика Alpari Анны Бодровой.
Причина введения такого налога заключается в том, что ЕС намерен к 2030 году сократить выбросы углекислого газа в атмосферу на 55% по сравнению с 2019-м, а к 2050 году достичь полной «углеродной нейтральности», то есть полностью отказаться от продукции с углеродным следом. Изначально, то есть с 2026 года, ТУН будут платить экспортеры в Евросоюз алюминия, стали, цемента, минеральных удобрений, а также электроэнергии, при этом список не является окончательным и после 2030 года может быть дополнен другими видами сырья и товаров.
Ставка данной пошлины, как указали в Еврокомиссии, будет рассчитываться на границе стран-импортеров, и основой для расчета облагаемой этим налогом базы станет объем выбросов СО2, возникающих при добыче сырья или выпуске продукции, которую экспортируют в Евросоюз страны, не входящие в ЕС. Таким образом, ставка ТУН будет привязана к средней за прошлую неделю цену на европейском рынке единицы сокращения выбросов (EU ETS), что сегодня составляет около 55 евро за тонну СО2-эквивалента. Данный налог будет распространяться на экспортеров не из всех стран, а только из тех, в которых к 2026 году будет отсутствовать свой внутренний налог на углеродные выбросы, но подобного налога пока нет ни в одной стране мира (хотя в Канаде делаются попытки ввести внутренний углеродный налог, но пока это проект).
Очевидно, что новый налог ударит прежде всего по экспортерам из развивающихся стран, в которых аналогичное налогообложение отсутствует и вряд ли введут до 2026 года, в частности, по России, на которую приходится 16% поставок алюминия в ЕС, и по Турции, занимающей фактически монопольное положение по поставкам в Евросоюз цемента. При этом отправляемые в ЕС нефть, нефтепродукты, уголь и природный газ в 2026 году не подпадут под ТУН, поскольку в Еврокомиссии эти товары назвали «топливом переходного периода», подразумевая, вероятно, что налогообложение экспортеров углеводородов в ЕС будет отложено на дальнюю перспективу.
Такой «либерализм» в отношении энергоресурсов связан прежде всего с тем, что Евросоюз не заинтересован ухудшать и без того напряженные отношения с развивающимися странами, поставляющими углеводороды в ЕС, и прежде всего с Россией, являющейся крупнейшим экспортером энергоносителей, в том числе углеводородов, в ЕС. А Евросоюз сильно зависим от импорта нефти и газа.
Ведь 90% нефти, потребляемой ежегодно в ЕС, и более 72% природного газа — импортные. По оценкам Еврокомиссии, на импорт из России приходится 34% всех энергоресурсов, и с крупным поставщиком портить отношения нет смысла, но, кроме того, есть и политический фактор в виде поставок в ряд стран ЕС сжиженного природного газа из США, где тоже пока не введен аналогичный налог, а ухудшать отношения с такими могущественными экспортерами, как США и Россия, Брюссель не желает.
А как повлияет новый налог на казахстанских экспортеров? Недавно вице-министр энергетики Жумбай Карагаев заявил, что Казахстан может в будущем перенаправить экспорт углеводородов из Евросоюза в Китай и другие страны Юго-Восточной Азии из-за введения трансграничного углеродного налога с 2023 года. По данным Министерства энергетики Казахстана, в 2020 году республика экспортировала 68 млн т нефти, из которых 53 млн (78%) было поставлено в страны ЕС, при этом в КНР экспортировано только 2 млн т (менее 3%).
В среднесрочной перспективе, то есть до 2030 года, введенный в ЕС ТУН не нанесет ущерба основному казахстанскому экспортному товару, поставляемому в Евросоюз, то есть нефти. Казахстан в 2020 году занимает, по оценкам Еврокомиссии, 9%-ную долю в экспорте нефти в ЕС и был третьим по величине экспортером после России и США в поставках черного золота в ЕС, обогнав по доле рынка таких крупных экспортеров нефти, как Саудовская Аравия, Нигерия и Норвегия. Так что в ближайшее время доле казахстанских экспортеров на европейском рынке практически ничего не угрожает, за исключением того, что в ЕС достаточно увеличивается спрос на электромобили и автомобили с газовым двигателем. По данным Ассоциации европейских производителей электромобилей, доля продаж электромобилей в первом полугодии 2021 года в Европе выросла с 16 до 35%.
Казахстан экспортирует в Европу некоторые виды металлов (алюминий, титан, уран), экспорт которых составляет около 15% совокупного казахстанского экспорта. В Министерстве торговли и интеграции оценили потери казахстанского металлургического сектора от введения углеродного налога в ЕС в $350 млн ежегодно, а если бы с 2026 года ТУН распространялся и на нефтяной сектор, то казахстанские экспортеры нефти могли потерять до $4 млрд в год.
Чтобы избежать потерь, можно перенаправить экспорт в Китай и Юго-Восточную Азию, а также другие страны ЕАЭС. Однако и Китай, и другие потенциальные импортеры металлов и углеводородов из Казахстана уже сами начинают заботиться о снижении выброса в атмосферу парниковых газов. В Китае уже запущена экспериментальная система торговли квотами на выбросы СО2 для предприятий генерации электроэнергии, и подобные эксперименты запускаются в ряде регионов России.
Рынок по торговле квотами на выбросы парниковых газов постепенно формируется и в Казахстане. Так что пока рано делать выводы о том, готов или не готов Казахстан к введению трансграничного углеродного налога в ЕС. До 2026 года есть время подготовиться, и не исключено, что за это время система биржевой торговли квотами в РК будет развиваться и совершенствоваться, что позволит казахстанским экспортерам позиционировать свою продукцию не только в ЕС, но и во всем мире как продукцию с низким углеродным следом.
