Коронавирус, конечно, внес мощные коррективы в планы людей всего мира. Заботы у всех разные: кто-то отменил поездку на море, кто-то остался без любимых косметических процедур, другие пытаются решить проблему с арендой помещения для бизнеса, а четвертые и вовсе остались без работы. Объединяет всех одно — страх перед неизвестностью. Редакция ИА «NewTimes.kz» узнала у астанчан, какие страхи им внушает карантин и коронавирус и чего они хотят больше всего.
Алине — 18, в этом году она планировала поступать в российский СПбГУ. Но теперь волнуется, что ее будущее студенчество окажется под угрозой.
«Я больше всего боюсь, что не смогу уехать на учебу. Скоро экзамены, поступление, подготовка…у меня очень большие планы на это лето были. Я два года готовилась к поступлению. И сейчас трясусь от мысли, что карантин затянется и я не смогу уехать.
Не думала, что получу такой подарочек к окончанию учебы. А чего хочу? Хочу, чтобы это все кончилось. Уехать в Питер, учиться, знакомиться, ходить на вечеринки».
У Алины есть дедушка Марат, и ему уже 67 лет, строитель. Но боится он не за свою работу.
«Моя первая жена — католичка. Я к религии равнодушен, но католицизм интересный, знаете ли. Так вот недавно меня впечатлила речь папы Римского. Действительно, когда все закончится, простые истины приобретут новую ценность.
Путин затеял обнуление? Нет, вот это настоящее обнуление. Ни салонов красоты, ни дурацких развлечений, ни клубов, ни работы — только дом, семья, простая еда и чистота.
Но мне, конечно, страшно. Боюсь по трем пунктам. Во-первых, за своего отца: я в возрасте, но ему уже 92 года, и он уж точно в зоне риска. Хотя мы с ним закаленные, а все равно страшновато.
Во-вторых, боюсь за свою вторую внучку, которая беременна: не дай бог, какое осложнение, кто поможет? Всем не до нее.
А еще боюсь за себя: не хочу умереть, не увидев правнука. И это вот мое желание — пусть все это завершится, а моя внучка родит маленькое чудо в мире без эпидемии!»
Карине — 25. Это она ждет ребенка и по совместительству правнука 67-летнего Марата.
«Ох, ну вы и спросили! Я как забеременела, всего на свете боюсь! Больше всего за моего ребенка. Очень давит инфопоток, я эмпат, волнуюсь за всех. Как представлю малышей, чьи родители остались без работы…
Как этим семьям сейчас страшно. Как они не спят по ночам и думают, чем будут платить кредиты и кормить детей.
Банально, но и вправду ценишь то, что у тебя есть, когда сравниваешь себя с другими.
Больше всего хочу, чтобы мой ребенок родился здоровым. Честно сказать, это единственное, за что я сейчас переживаю».
Айгуль — 32 года, она живет одна. У нее уже нет родителей и пока нет детей, зато есть бизнес, который она выстраивала годами, — пошив одежды и столовые.
«Я начала свой бизнес 10 лет назад, представьте? Я человек прорывной, мои подружки говорят, что поэтому мужики меня замуж не берут — боятся. Да и пусть боятся, мне такие слабаки не нужны. Если умру незамужней — не страшно (смеется).
А вот лишиться своего дела мне страшно. Это как ребенок. Сейчас у меня уже упала прибыль в ателье на 90%, а в столовых — на 80%. Кому нужны столовки? В службах доставки ведь нас нет.
Но мы, к счастью, наладили это более-менее, спасибо моим клиентам, которым мы возили корпоративные обеды. Они стали заказывать на дом, чтобы я хоть на аренду наскребла. Так и живем.
Боюсь еще за сестру свою, у нее онкология. И она в зоне риска. Берегу ее как зеницу ока: прихожу домой, одежду тут же в машинку, сама моюсь вся с мылом, обрабатываюсь антисептиком, в коридоре лежит постоянно тряпка, чтобы обувь протирать всем, чем можно. Еду всю мою чуть ли не с отбеливателем.
Чего хочу? Более мощной поддержки от государства для бизнеса. Хорошо, что я завишу сама от себя, но при этом у меня почти нет близкой родни, которая бы кормила меня, окажись я без средств к существованию. Скорее, у меня есть «объект для помощи», но вот сегодня нам хотя бы принесли из поликлиники маски, антисептики и лекарства — уже хорошая помощь. Хочется знать, что кто-то тебя защитит в беде».
Алие — 31, они с Айгуль погодки. Алия раньше была менеджером по продажам, но уже два года борется с онкологией и, кажется, ничего не боится.
«Честно сказать, на мою жизнь мало повлияла эта ситуация: я и так почти всегда была дома, у меня утомляемость бешеная, не переношу физнагрузки. Понемногу работала из дома, переводила тексты и консультировала менеджеров в одной компании.
Мне не страшно. Я своего пика страха достигла два года назад, когда узнала диагноз. После того было столько операций, пункций, процедур, что уже все равно.
Я очень много размышляю и волнуюсь за людей. Боюсь, что страна придет в состояние, когда люди перестанут быть людьми.
А хочу я, чтобы моя сестра была здорова. Чтобы после этого карантина ее бизнес быстро встал на ноги и пришел в себя. Она моя опора и защита. И она очень сильная, но даже сильным нужна помощь. Хочу, как и все ее подружки, чтобы она встретила нормального мужика и была счастлива (смеется)».
