Психолог: «Травмы от насилия в детстве могут проявиться только после 40 лет»

Принцип матрешки

— Елена Васильевна, вы психолог и сексолог с 18-летним стажем. Как считаете, почему сегодня так остро стоит проблема сексуализированного насилия в отношении детей внутри семьи?

— Потому что оно замалчивается. В основном домогательства, происходящие в детском возрасте, остаются в тайне. У нас в менталитете закрепилось мнение, что нельзя такие вещи обсуждать, потому что это стыдно. Кроме того, попытка вынести проблему вовне часто остается безрезультатной, и женщине приходится с этим жить всю жизнь.

Попросить о защите не могут даже взрослые, не только дети. Ко мне приходят с разными запросами женщины, которым уже за 30, за 40 лет. И вскрываются детское насилие, домогательства со стороны отчимов, братьев, дядей. Это, конечно, влияет на их текущие отношения в семье: женщина не может до конца расслабиться, в ее психике сформирован страх.

Иногда такие женщины все же рассказывают о произошедшем своим сестрам. Выясняется, что некоторые из них пострадали тоже. То есть насилие со стороны одного члена семьи применялось сразу к нескольким детям, но все молчат, потому что «как мы потом будем смотреть в глаза родственникам?». Насильники остаются безнаказанными и продолжают совращать детей. А пострадавшим это, безусловно, мешает жить.

— Почему дети не сообщают о насилии в свой адрес?

— Потому что нет доверительных отношений в семье. Нужно, чтобы ребенок знал, что он может рассказать взрослому, что его тревожит, и его не осудят, а поймут, поддержат и защитят. Во многих семьях отношения нарушены: нет уважения, нет культуры общения, доминируют авторитаризм и агрессия мамы или папы. А за этим уже стоит то, в какой среде и системе воспитывались сами родители. Это цепочка проблем, которая тянется из прошлого.

Любая семья — это система. Большая система создает меньшие системы для своих нужд, по сути дела, для продолжения рода. И формируется такая цепочка взаимосвязей: я — это малая система. Большая система, которой я принадлежу, — это мои родители, еще большая система — это мой род. И там уже действуют родовые сценарии, которые передаются на генетическом и эпигенетическом уровнях. Такой вот принцип матрешки.

— Если взять семью, в которой насилие тянется из поколения в поколение, то как могут дети, став взрослыми, изменить свой родовой сценарий?

— Это происходит, когда ребенок начинает осознанно выстраивать свою идентификацию: с кем я себя идентифицирую — с отцом, дедом или я все-таки другая личность? Есть такая фраза: «Спасибо тебе, отец/дед, за то, что показал, каким не надо быть». Это не про осуждение, а про выбор: «благодаря» тому, что ты был плохим отцом, насильником и так далее, я увидел, что таким быть нельзя. И такие люди вырастают в осознанных отцов и матерей. У них происходит другая идентификация.

Чтобы сформировать в семье здоровые, доверительные отношения, нужно транслировать друг другу любовь и уважение. Разговаривать. А при разговоре помнить: важно не то, о чем мы говорим, а как.

Каждый преступник когда-то был жертвой

— Педофилия — это непоправимая деформация психики?

— Педофилия считается психическим расстройством, за которым стоит парафилия — какие-то фиксации, сформированные еще в детстве. К лечению нужно подходить комплексно. Иметь диагноз «педофилия» — необязательно значит быть преступником. Некоторые, имея фантазию, не совершают преступления.

С такими фантазиями живет достаточно много людей, но мало кто из них приходит к психологу. В моей практике было лишь два случая, когда мужчины осознанно обращались ко мне, чтобы приобрести навыки контроля над своими желаниями. Они уже понимали, что их фантазии выходят за рамки, и срабатывал страх: «Я могу пойти и сделать это». Осознание запрета приводило их сюда.

Но, конечно, люди с педофилическим расстройством могут стать преступниками. Причем статистика показывает, что в четырех случаях из пяти насилие над детьми происходит дома.

К сожалению, я не знаю в Казахстане институтов, которые бы комплексно подходили к лечению педофилии. В таких клиниках должны быть психологи, психиатры и врачи других специальностей, потому что кому-то потребуются только антидепрессанты и витамины, а кому-то лечение нейролептиками или химическая кастрация для подавления сексуального влечения, в зависимости от тяжести и сложности случая. В Европе подобные институты есть.

Я считаю, что если бы такое учреждение было у нас, то сексуализированного насилия в отношении несовершеннолетних было бы меньше. Сегодня прийти к психологу уже не так стыдно, как раньше. Общество становится более осознанным. Многие люди понимают, что у них проблема, но просто не знают, куда обратиться.

— Можно сказать, что каждый, кто совершил насилие, когда-то был жертвой?

— Да, я могу это сказать. Такие люди всегда травмированы. В основе их действий лежит травма насилия — физического и психологического. Происходит фиксация, насилие влечет за собой насилие.

— Что могут сделать полиция и общество?

— Если бы каждому обращению о домогательствах и изнасиловании уделялось должное внимание в правоохранительных органах, думаю, таких случаев было бы меньше: потенциальных преступников сдерживал бы страх наказания. К сожалению, очень часто в произошедшем винят саму жертву, а насильнику все сходит с рук. Я считаю, что ужесточение закона — один из эффективных методов борьбы с насилием.

Нужно пересмотреть саму процедуру: как действовать, если ребенок или взрослый стали жертвой. Также должен быть грамотный протокол, как корректно разговаривать с потерпевшими, потому что в противном случае травма может быть усилена.

Травма существует ровно до того момента, пока человек не перевел ее в опыт

— Какую технику вы применяете, работая с травмой насилия?

— У терапии сексуального насилия своя специфика. Простая работа с травмой, например, техника «кинотеатра», здесь неэффективна. Хорошо работает метафора города в отношении семьи и ДПДГ — десенсибилизация и переработка движениями глаз. Суть этого метода в том, что вы будто переписываете из одного полушария в другое травмирующую ситуацию. И уходит заряд.

У любой травмы два параметра — заряд и возраст. Ситуация случилась в каком-то возрасте — происходит фиксация, там остался заряд. Если в момент самой травмы по 10-балльной шкале сила заряда составляет 10 баллов, а по прошествии лет при мысли о тех событиях травма ощущается на 5 баллов, это много, это мешает жить.
В идеале нужно так переработать травму, чтобы ее заряд не превышал одного. «Это было со мной, но это не мешает мне жить здесь и сейчас» — если вы можете сказать так о своей травме, то вы с ней справились. У многих травмы насилия, полученные в детстве, могут начать выходить только после 40 лет. Психика нас бережет.

— Получается, психика подсовывает нам травму, когда мы можем с ней справиться?

— Да, именно так.

— Как натренировать в себе умение прорабатывать травмы насилия?

— Нужно работать именно с психологом, потому что травмы насилия особенно тяжелые. Там все задействовано: и психика, и эмоции, и тело. Задавая себе вопрос не «за что мне это?», а «для чего?», вы можете отрефлексировать, понять причинно-следственную связь. Фокус смещается на позитивное мышление. Если все время считать себя несчастным, это значит ставить себя в позицию жертвы.

Я глубоко убеждена, что травма существует ровно до того момента, пока человек не перевел ее в опыт. Тогда нейронные связи начинают работать совсем по-другому, и мы думаем и поступаем иначе, чем привыкли.
________________________________________________________________
Куда обратиться за бесплатной и конфиденциальной консультацией, если вы стали жертвой домашнего насилия и/или боретесь с психологической травмой:

1. Национальная телефонная линия доверия: 150, 8 708 106 08 10.
2. Центр психического здоровья в Алматы — 8 708 983 28 63.
3. Объединение Janym для детей, подростков и родителей — 8 708 651 76 73,
https://janym.org/.
4. Общественный фонд «АНА ҮЙІ» для помощи женщинам в трудной ситуации:
https://dom-mamy.kz/dom-mamy.
5. Кризисный центр «Жан-Сая»: 243-22-21, 8 771 450 34 50.
6. Центр социально-психологической реабилитации и адаптации для женщин и детей «Родник»: 396-19-38, 396-42-40.
7. Общественный фонд по поддержке пострадавших от насилия #НеМолчи.kz
— 8 705 151 0000.
8. Красный полумесяц Казахстана: https://redcrescent.kz/contact-us/.
9. Служба милосердия при Никольском соборе в Алматы.
10. Мечети и православные храмы, где всегда можно договориться о беседе со священнослужителем для духовной поддержки.