Куда «плывет» Актау?

Поэтому уже давно, практически 95% легкового и малого коммерческого автотранспорта региона используют вместо бензина сжиженный газ, в основном, продукцию Жанаозенского ГПЗ. В первую очередь немедленно после покупки в автосалоне на газ переводят крупные вездеходы вроде Toyota Land Cruiser и т.п., невзирая на марки и понты – у всех кошельков есть дно. А моему перевозчику, «туркмен-адаю», адаптация к суровым реалиям Родины далась легче всего - в отличие от воссоединившихся соплеменников из Монголии или Китая, например. Дело в том, что они знают русский язык и претерпели такие же ментальные изменения, как и «континентальные» казахи – вот секрет их относительно упрощенной адаптации по возвращению на историческую родину.

Привязанность же к монопольному производителю в лице Жанаозенского ГПЗ имеет и изнанку в виде привычных ежегодных кризисов с поставками газа на АГЗС. Последний наблюдался в середине июля. Впрочем, с условными «контрабандистами» сжиженного газа, как одного из главных причин регулярных топливных кризисов, борьба идет, как и в соседней Атырауской области с браконьерством – ей не видно конца и края. Только хочу заметить, что тестируя в июне почти завершенную новую трассу «Атырау-Актау» я заметил большое количество большегрузных газовозов, которые могут приобретать СУВГ у частных нефтяных компаний по рыночным ценам. Позже мне рассказывали, что мангыстауским газом при ценовых стечениях обстоятельств можно заправиться даже на АГЗС Дагестана!

При этом выясняется, что удивление таксиста по поводу остального Казахстана не было наигранным, и недавнее спекулятивная продажа газа по 40 тенге вызвала такой гнев возмущения на портале местной русскоязычной газеты, что действительно веришь – люди к хорошему привыкают быстро. А в это время весь остальной Казахстан заправляется традиционным бензином в три раза дороже, поскольку футуристические для Казахстана метановые станции будущего быстро рисуют только в отраслевом министерстве, а в жизни - когда оно еще будет?..

Город из ракушек

Нефтяники признают, что факт рождения города Актау в нынешнем виде – это не их заслуга, а министерства среднего машиностроения СССР, но они подхватили эстафету. Областной центр неспроста появился в начале 60-х годов неподалеку от урановых рудников. Позволю себе напомнить некоторым будущим туристам, что во времена СССР «минсредмаш» отвечал полностью за всю атомную программу советской империи: от науки, добычи урана, его обогащения и до изготовления атомных боезарядов. Кстати, одна из немногих ныне глобально-конкурентных российских компаний «Росатом» была бы лишь одним из управлений этого атомного монстра СССР.

В голой суровой и безводной степи урановое предприятие, которое щедро финансировалось из Москвы, добилось «безотходного» производства, начиная от строительства, основанного на собственных научных разработках, экспериментального ядерного реактора, который вырабатывал не только электричество, тепло и воду для добычи урана-сырца и нужд будущего города, но и оружейный плутоний (как Казахстан распорядился этим «подарком» – это отдельная история). Ну, а в конце технологической цепочки все завершалось очередным атомным боезарядом на тысячную стратегическую ракету СССР. Опережая хронологию скажу, что «ядерный зонтик» над городом Шевченко (Актау) закрылся вместе с развалом Союза, и в 90-х на первое место по социальной значимости вышли нефтяники.

Так вот, это урановое подразделение и химические заводы подчинялось напрямую Москве, своему «закрытому» министерству, и местные органы власти Казахской ССР стояли скромно сбоку. Впрочем, коренные актауцы избалованы льготами еще с советских времен, поскольку и едой, и одеждой они снабжались по оруэлловскому принципу «некоторые граждане равны более чем другие» и жили на «московском обеспечении» гораздо лучше, чем окрестные аулы и совхозы.

Разумеется, что всемогущее атомное министерство СССР предусмотрело при своем «каспийском» комбинате и собственное строительное подразделение, которое и начало строить жилые дома для тысяч переселенцев со всего Советского Союза.

Первые дома строились прямо из местного материала, который называется «ракушечник». Это сырье органического происхождения было оставлено после себя Каспийским морем за миллионы лет до этого и состоит из тел бывших обитателей моря, и их следы легко узреть в любом ракушечном камне. Его в Мангистау много и добывается ракушечник на карьерах, где нарезается на кирпичи простейшим способом, и он используется в строительстве 95% всей недвижимости: и вилл-миллионников на первой линии моря, и хибар в самом отдаленном ауле. Из этого материала и были построены первые городские дома, которые сейчас называются «старыми» микрорайонами.

Позже подтянулось и железобетонное строительство, и, несмотря на стандартность советского домостроения, на берегу моря вырос очень компактный, но уютный город, который получил в свое время даже премию ЮНЕСКО.

Разумеется, в 70-е годы строительство очередных и однотипных микрорайонов шло вдоль береговой линии, которая жителям города дарила удивительную прохладу вечернего целебного морского воздуха. Вся недвижимость, что находится дальше от моря, теряет в цене, даже несмотря на год постройки.

Можно ли себе представить такую ситуацию в других городах Казахстана, чтобы цена недвижимости в приснопамятной «хрущевке» могла стоить дороже, чем в новостройке в глубине города, и стоить до $1500-2000 за кв/метр?

И сегодня генеральным планом города Актау также предусмотрено, что многоэтажная жилая застройка будет развиваться и дальше на север вдоль береговой линии, и уже сейчас идет строительство новых жилых комплексов взамен скоропостижно угасшего мега-проекта «Актау-Сити». Поэтому житель города Актау, в отличие от большинства провинциалов (за исключением алматинцев), может свободно обменять свою квартиру «один к одному» на столичную недвижимость, но делать это он массово не спешит, как например, в начале 90-х годов. Тогда, вместе с развалом Союза, город Шевченко испытал на себе один из самых массового бегства русскоязычного населения, и в пиковые 92-92 года были случаи, когда однокомнатную квартиру можно было обменять на холодильник.

Однако после ухода «минсредмаша» нефтяные доллары вновь вернули цены на недвижимость на высокий уровень. Даже в кризис 2007-2009 годов актауская недвижимость, слегка подешевев, оставалась в цене и тем более не падала с таким грохотом, как в Алматы.

На мой субъективный взгляд перспективы для «длинных» инвесторов от вложений в недвижимость на каспийской ривьере (не побоюсь это слова) более интересны, чем в других регионах. И смысл не только в относительно высоких доходах некоторой части местного населения. Дело в том, что Мангыстауская область уверенно занимает второе место по рождаемости среди регионов Казахстана, а местная власть уже несколько лет держит мораторий на выдачу земельных участков, объясняя это тем, что не успевает построить сопутствующую инфраструктуру, и им гораздо эффективней строить коммунальные сети под многоэтажную застройку. Судя действиям нынешнего и последующих акимов (это видно и по генплану города), дальнейшее отсутствие предложения на рынке земельных участков позволят актауской недвижимости быть в цене и в будущем.

Да, и я слышал, что количество желающих на личный участок для ИЖС перевалило за 40 тысяч заявок, но если выдавать земли бесконтрольно, считает власть, это создает все предпосылки для стихийной частной застройки и последующих неизбежных проблем от социалки до криминала.

Почему мангистауская нефть дороже сланцевой?

Параллельно на территории Мангышлакской области (так она тогда называлась) в 50-е и 60-е геологи нашли большую нефть и среди них особо выделялось крупное «миллиардное» месторождение «Новый Узень» (сейчас «Жана-Озен»), которое отличается особо сложной геологией. Например, в отличие от относительно монолитного резервуара месторождения «Тенгиз-Кашаган», нефтеносные пласты Жана-Озена расположены в разных горизонтах (более 50 пласт-коллекторов!), и флюиды в зависимости от глубины залегания и прочих факторов меняются по цепочке состояний «жидкий-газожидкостная смесь - газообразный» и содержит парафин и различные асфальтные соединения.

Интенсивная промышленная добыча нефти, начатая на месторождении «Новый Узень» в 1965 году, привела к тому, что в 1975 году был установлен «рекорд» в 16,3 млн. тонн нефти в год. Ежегодно миллионы тонн новоузеньской нефти вносили свою долю в нефтяное благополучие СССР при Л.Брежневе, развратили страну халявными деньгами, и в итоге привели к развалу СССР из-за длительного обвального падения цен на нефть после афганской авантюры престарелых коммунистов из Политбюро.

Безудержная гонка 70-х годов за очередным миллионным «достижением» привела к обвальному снижению нефтеотдачи, и к 1994 году добыча на Жана-Озене рухнула до 2,7 млн тонн в год. Казахстанским нефтяникам пришлось срочно обращаться даже в международные финансовые институты, чтобы провести дополнительные исследования, продолжать заводнение пластов, разбуривание новых скважин, массово применять ГРП для сохранения текущих объемов добычи. А смысл в спасении месторождения был, поскольку из 450 миллионов извлекаемых запасов нефти к моменту развала СССР под землей оставалась еще половина сырья.

За прошедшие 20 лет лучшие петрофизические компании разработали новые методы добычи нефти на старых месторождениях, и внедрение некоторых из них на Озене, например, активное использование спорного метода гидроразрыва, также помогло поддержать «второе дыхание» измочаленного месторождения.

Насколько я знаю, НК «Казмунайгазсейчас» ждет кардинального улучшения геологических знаний и увеличения нефтеотдачи на Жана-Озене от нового ведомственного НИИ и их инновационных партнеров в лице «Шелл» и «Шлюмберже». Один из причастных к проекту геологов рассказал мне о том, что еще рано ставить крест на Жана-Озене даже после 50 лет промышленной разработки, и что есть интересные результаты современных геофизических интерпретаций, но требуются новые инвестиции в дальнейшие этапы георазведки, что неизбежно скажется на себестоимости нефти.

Таким образом, сложная геология месторождения Жана-Озен, необходимость постоянного ремонта старого оборудования и использования стимулирующих нефтеотдачу технологий, невысокая производительность труда, непропорциональное количество персонала и относительно щедрого размера оплаты их труда и плюс интуитивное подозрение в излишествах менеджеров при закупках товаров и услуг – это и есть, на мой скромный взгляд, главные составляющие высокой себестоимости «жанаозенского» барреля.

Она высока настолько, что даже добыча сланца в США  экономически более устойчива к нынешнему обвалу цен и как теперь быть РД «КазМунайГазу», если баррель «жанаозенской» нефти можно продать примерно за $50, потратив на ее добычу больше $70? Убытки только по месторождению Жана-Озен в первом полугодии составили более 100 миллиардов тенге, а до конца года еще «полгода»…

Разумеется, нынешний ценовой кризис на рынке нефти тяжело бьет не только по промышленности страны, но и по нефтесервисным компаниям, и по сфере услуг в самом регионе. Судя по докладу акима города Серикбая Трумова, за первые шесть месяцев индекс физического объема промышленной продукции в городе Актау снизился до 92% от прошлогодних показателей. Хотя стоит отметить, что за весь 2014 год данный индекс показал сумасшедший рост в 130,6%, поэтому и нынешнее снижение относительно. Но то, что Казахстан имеет сейчас, надеюсь, дает короткую возможность представить себе, «а как можно жить без нефтяных налогов и долларов». Это уже реальность 2015 года.

В словах руководителей областного и городского акиматов, отвечающих за стратегию развития региона, нечасто услышишь ссылки на «дальнейшее увеличение добычи нефти» или нечто подобное (впрочем, в текущих инвестиционных планах властей нефтесервисные проекты до сих пор занимают важное место), но все уже прекрасно понимают, что Мангыстауская область должна в «пост-карбонную» эпоху жить другими ценностями. И в первую очередь тем, что она находится на перекрестке дорог между Китаем и Ираном. И вот тут на сцену выходит совершенно новый игрок, которого никто из аксакалов и не ожидал.

Так вот, если раньше на железнодорожной станции «заканчивалась география» и он был фактически транспортным тупиком, то нынешней стратегией «КТЖ» явно пытается переформатироваться в логистическую компанию. При этом она намерена не только обеспечивать перевалку железнодорожных грузов через Туркмению в Иран по недавно построенной ветке, но и активно участвует в расширении морского порта Актау и совместно с казахстанско-итальянскими владельцами судостроительных верфей в бухте Курык заканчивает обустройство второго морского порта на Каспии, который первоначально будет специализироваться на паромных перевозках.

Кстати, в Актау мне рассказывали, что перевозка грузов по свежей «иранской» ветке явно притормозилась по банальной причине. Транзитный Туркменистан, не только последним соединил железнодорожные сети Казахстана и Ирана, но и сделал это халтурно. По неподтвержденным слухам, они сейчас вынуждены разобрать рельсы и заново перекладывать железнодорожное полотно, которое не выдержало испытаний весом первых составов с российскими и китайскими грузами для Ближнего Востока.

Еще одним перспективным направлением развития региона власти считают развитие туристического кластера для граждан Казахстана и Ирана, что, на первый взгляд, может вызвать лишь улыбку – в Каспийском море можно купаться лишь два месяца в году (правда, загорать - шесть месяцев), однако руководитель областного управления туризма попыталась переубедить мой скепсис, но это уже в продолжении материала.

P.S. Кстати, а поводом для поездки была выставка иранских товаропроизводителей.

Жасулан КУЖЕКОВ,

Специально для ИА «NewTimes.kz».