Великий пофигист Шай-Зия, или Как жил художник, оператор и «отец казахского видеоарта» Зияхан Шайгельдинов

Видеооператор, артист и мистификатор, уличный художник, известный алма-атинской арт-тусовке как Шай-Зия, он же Зияхан Шайгельдинов (7.11.1950–05.04.2000). Сам себя он любил представлять в роли оператора и журналиста, строителя и фантазера, экстрасенса-парапсихолога, создателя (на пару с другом В.Ганжей) политической партии пофигизма. Да-да, именно в роли, потому что это все было скорее игрой, спектаклем, шоу, автором которой был Он, Зияхан Шайгельдинов.

Как странно, а может быть, закономерно, что иногда востребованность приходит к настоящему Художнику только после смерти. Тогда сразу все становится на свои места.

Часть его работ уже приобретена известным американским коллекционером нонконформистского искусства Нортоном Доджем. Другие украсили коллекции наших ценителей, среди которых небезызвестный меценат и коллекционер Ричард Спунер, остальное хранится в подвале жилого дома, так и не найдя себе более достойного применения. Будь он жив, может, он смог бы осуществить свою мечту — строительство Центра творческой реабилитации, но его желание осталось красивой мечтой...

Просматривая его видеоархив, для себя, кажется, я поняла, в чем заключена его феноменальность. Проработав на ТВ в качестве оператора более десятка лет, он для себя глобализировал образ Телерепортера, сделав его главной своей ролью в повседневной жизни. Он общался с миром всегда через окуляр своей видеокамеры, исключительно как с телезрителем, обращаясь к нему на «Ты».

То, что он снимал, практически, не имело никакой системы. Это была хроника жизни, в том течении, в котором она разворачивалась перед ним. Различные персонажи, зафиксированные на его видеопленке, идентичны в своем стремлении и желании попасть в видеовечность. И ему, честно говоря, было пофиг, кто перед ним: президент, парапсихолог, манекенщица, забулдыга-алкаш, правозащитник, попрошайка или пенсионер. Уравненные в своих правах, они все как бы являлись персонажами какого-то одного фильма, снятого почти анонимным автором в жанре фарса или абсурда... И когда он брал свою камеру, ему казалось, что все это выдумал он... а потом вдруг понял, что и сам является главным Персонажем того же странного произведения!

ИЗ АВТОБИОГРАФИИ:

«Я, Шайгельдинов Зияхан Зияшевич, родился в городе Иссыке Алма-Атинской области. После окончания школы я занимался фотографией, а после окончания службы в ВС СССР долгое время работал на киностудии документальных фильмов кинооператором. С 1984 года я сам себя обеспечиваю работой — я видеооператор и художник в стиле предметного творчества. Мною организованы и проведены около десяти выставок, в том числе двухмесячная акция PopArt в организованной мной вместе с Вадимом Ганжа галерее. Сейчас я независимый тележурналист, снимаю сюжеты для многих телекомпаний, в том числе WTW Pictures, Inc — NewYork, КТК — Алматы».

ЗНАКОМСТВО

Я познакомилась с ним в одной из галерей нашего города. Он ходил по ней с камерой на плече и снимал все и всех, что попадались на его пути в его киноглаз. В его облике было нечто цыганское — высокий, худощавый, с темными волосами, собранными на затылке в пучок. Его широкая улыбка на хорошо вылепленном смуглом лице располагала к нему людей. Большие карие глаза вносили в его образ оттенок какой-то грусти, которую, впрочем, он умело топил в своем бесшабашном балагурстве, всегда сопровождавшем процесс его съемки. Вскоре он подошел ко мне, наговорил комплиментов, записал мой номер телефона. Так мы и познакомились.

Зияхан в галерее «Тенгри-Умай»

ХАРАКТЕР

В жизни он был неуживчивым человеком с крайне неудобным характером. Но у него был-таки единомышленник, его близкий друг, композитор электронной музыки – Вадим Ганжа. С ним они вместе сотрудничали и создавали видео-арт и совместные выставки. Он мог прийти так, вдруг, и предложить какую-то невероятную идею, а потом обижаться, что ты не хочешь участвовать в ней. А именно вступать в партию пофигистов или же принять участие в создании его коллажей. Ему хотелось наладить какой-то поток, конвейер, откуда бы бесконечно стекали его воплощенные в кровь и плоть идеи. Их было так много, что в одиночку он уже не справлялся, потому что весь его энтузиазм уходил на строительство Арт-Коммуны, как он ее величественно называл.

МЕЧТА

Он мечтал построить башню в несколько этажей, где будут создаваться самые авангардные произведения, где будет место и эксперименту, и творчеству, и любви, и дружбе. Для этого он выбрал один из самых андеграундных районов города — Рабочий поселок, близ кинотеатра «Авангард». В качестве основы использовал уже готовую часть каркасно-камышитового барака. Для строительства было привезено огромное количество старья: дужки от кроватей, какие-то списанные старые металлические конструкции, камни, которые он таскал на тележке с близлежащих свалок. Все это скреплялось раствором цемента, и таким образом, как утверждал сам Зияхан, создавалась постройка, которая должна была выстоять при любом землетрясении. Он все время гордился этим, и когда по городу вновь начинали ползти слухи о скором землетрясении, Зияхан был уверен, что его башня непременно устоит! Неудивительно, что его соседи-работяги, которые называли его Женей, очень тепло о нем отзывались и уважали его за безграничное трудолюбие.

Тележка Шай-Зии с прищепками-модулями, из которых он создавал свои коллажи, на выставке «Треугольное Время», посвященной памяти Зияхана в галерее «Улар».

СУББОТНИКИ

На моей памяти был один или два субботника, на которые он привлек молодых музыкантов-рокеров с алма-атинского «Арбата». Они по его просьбе перетаскали с одного места на другое кучу металлолома, освободив при этом сарай. Затем был устроен стол с угощением. А позже он сказал, что его ограбили. Вынесли часть кассет, «видак» и еще кое-какую аппаратуру.

Больше он не пытался найти помощников. Но ему пришла в голову еще одна идея по поводу детской колонии, которая находилась по улице Ташкентской.

Предварительно он имел беседу с ее начальником. Он хотел провести этот проект через фонд Сороса, желая, с одной стороны, научить молодых преступников творчеству, а с другой — найти себе подмастерьев, которых так не хватало ему в жизни. Проект не прошел экспертную комиссию СЦСИ, и эта идея прогорела, как и многое другое, задуманное Шай-Зией. Он хотел переоборудовать заброшенный переход, который был закрыт из-за большого количества происходивших в нем драк и преступлений, в место, где арбатские художники могли бы отдыхать, общаться, согреваться, оставлять свои картины. Была идея переделать старое бомбоубежище, находящееся на большой глубине, чуть ниже театра им. Ауэзова, в ночной клуб и в творческую лабораторию.

ГЛУХАЯ СТЕНА

Но для воплощения ему были нужны единомышленники, которых из-за сложности характера, по существу, у него не было. Люди, которые были у власти, не шли ему навстречу, считая его идеи утопичными. Были друзья, у каждого из которых было свое творчество; были знакомые и просто приятели; его знал весь город, но шлейф одиночества тянулся за ним до самого конца.

ПРОИЗВЕДЕНИЯ

На выставке, которую мы провели в «Уларе», было представлено все, что мы нашли у него дома. Фантастические, абстрактные коллажи, лишенные каких-либо фигуративных и политических нагрузок, и произведения в жанре соц-арта: зарисованный геометрически-причудливым узором портрет Ленина, а также Маркс, запутавшийся в паутине черных заколок.

У входа располагается забинтованная голова от какого-то бюста с нарисованной веселой рожицей поверх бинтов.

Там же представлены остроумно переделанные таблички типа «Не курить» и «НЕ КПССить».

Из силуэта разорванной кроссовки вдруг возникает образ парящей над горными хребтами птицы.

Его знаменитые «Чася» и «Двери времени» — тысячи циферблатов от отслуживших свой век часов, приколоченные к старой дверной створке... Этой уникальной работой восхищались еще в конце 80-х. Об этом сохранились даже записи в книге отзывов первой выставки «Зеленого треугольника».

Часы Шай-Зии, коллаж (эта работа в музее Зиммерли из коллекции Нортона Доджа. США)

ПРОШЛАЯ ЖИЗНЬ

Он не очень любил распространяться о своей той, прежней, семейной жизни. Я только часто слышала от него имена его красавиц-дочерей: старшей — Асемы, средней — Дили и младшей — Майи, которыми он гордился и которых по-своему очень любил. Его экс-супруга, художница и преподаватель английского Санобар Атаханова говорила о нем как о человеке со сложным характером. Ей было трудно с ним, по сути, она одна тянула дочек.

Ему же больше нравилось сочинять, мистифицировать, воображать себя прямым потомком Чингисхана, обладателем его сокровищ. Но тяжбу с родственниками о праве наследства на имущество приемного отца я помню. По-моему, он судился с ними целый год, но в результате процесс проиграл, кроме того, к нему пришел счет по сумме судебных издержек, от которых у него волосы на голове встали дыбом. Чудом он выкрутился из этой дурацкой ситуации, хотя нервы его были уже на пределе, и впоследствии он вновь оказался в больнице.

Ненависть к КГБ (по свидетельству очевидцев) к нему пришла из-за его отчима, который был очень властным человеком, постоянно вторгавшимся в его личную жизнь. Он был полковником КГБ в отставке... Он боролся с этим старым аппаратом подавления, и бесстрашие, с которым он это делал, порой провоцируя и дразня власть, не могло оставить равнодушным.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

7 ноября ему бы исполнилось 69 лет. В последний раз в этот день у него собрались близкие ему люди, которые помнили об этой дате. Кто-то купил бутылку шампанского, кто-то приготовил еду, кто-то прибрался в его жилище, а Зияхан настолько торопился со своей стройкой, что даже в день рождения его трудно было оторвать от работы.

И только в самый последний момент, когда его уже позвали, он, быстро помыв руки, присоединился к этому скромному застолью. Прозвучали стихи, тосты и поздравления в его адрес, и никто не мог и предположить, что весной его рядом с нами уже не будет.

Гостья из Японии в доме у Шай-Зии. Фото В.Шургаева

P.S. Художник продолжает жить в своих произведениях. Зияхан оставил после себя несколько сот видеокассет, а также картины и объекты. Чтобы систематизировать его наследие, издать каталог, разобраться с видеоархивом, нужны средства. Мы будем благодарны, если бы нашлись такие люди или организации.

Покопавшись в своих архивах, я нашла интервью с ним, которое он дал для издания «CentralAsianArt» незадолго до своего 50-летия.

«ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС!

Да, я создаю определенное жизненное пространство. Например, человечество создает себе жизненное пространство: кто-то где-то заводы построил, кто-то там БАМ, а кто-то БАК. Ну, а я строю Центр творческой реабилитации, то есть я себя реабилитирую, скажем так, перед Богом. Меня при этом интересует именно то жизненное пространство, которое я создаю вокруг себя здесь и сейчас.

ЭПАТАЖ

Дело в том, что в нашем творчестве, творчестве художников- авангардистов, эпатаж всегда должен существовать. То есть надо эпатировать не только себя (себя мы всегда умеем эпатировать), но и других. Вы спросите, к примеру, почему на мне две рубашки? Но это же тоже из серии экологических проектов: можно было бы выбросить одну рубашку, и тогда она засоряла бы окружающую среду. А так я ношу обе рубашки, одну белую, другую красную. Может, это и не совсем удобно для меня, но это уже мои проблемы.

ГИНЕКОЛОГИЧЕСКОЕ КРЕСЛО

Если спросить меня, когда я впервые почувствовал себя причастным к экологии, то можно сказать так: едва родившись на свет, я закричал от возмущения тем, в каких условиях меня рожали. Вот здесь, среди моих экологических композиций, есть гинекологическое кресло, в котором, возможно, моя мама меня и рожала. Посмотрите, ведь это целое бронированное сооружение, и условия, при которых проходили роды, были явно антиэкологическими. То есть первым моим творческим проявлением в этой жизни был крик!

СУТЬ ВЕЩЕЙ

А затем, уже в детстве, я, как сейчас, помню, я почему-то собирал какие-то железки, разбирал игрушки. Меня очень интересовало их внутреннее устройство. То есть я всегда стремился проникнуть в суть вещей. Во все, что двигалось передо мной, я пытался войти интуитивно, иногда механически, посмотреть, как это происходит.

ТВОРЧЕСКИЙ ПИК

Сейчас я создаю себе определенное творческое жизненное пространство. То есть, на рубеже своего полувека я, можно сказать, начинаю ощущать, что у меня творческий пик наступит через несколько лет, то есть я на подъеме, я иду вперед. Тем более что психология людей изменилась — больше свободы, больше информации, больше возможностей для творчества.

И вот я потихоньку-потихоньку свое жизненное пространство расширяю этим моим Домом, этим Центром. Для этого я уже собрал десятки тысяч каких-то предметов, десятки тон металлоконструкций, деталей от машин, речных камней и пр. И теперь нет проблем составить из них какие-то конструкции, композиции, скульптуры — здесь нет предела для творческой фантазии. Планов много, и я думаю, что своим потомкам я все-таки оставлю Дом творчества...

Объект Шай-Зии на выставке сюрреалистов в галерее «Улар», 1998г.

P.S. Его не стало весной 2000-го. Смерть его была так же неожиданна и загадочна, как и вся его жизнь. После себя он оставил немногочисленное, но очень сконцентрированное творчество. В своей посмертной записке он завещал достроить дело своей жизни — Арт-центр.

Зитта Султанбаева, фото из архива ZITABL