Насилие — это всегда история про страх. Страх людей, прикосновений, манипуляций, обмана, и не только. Но, несмотря на этот очевидный факт, буквально под каждой историей об очередном изнасиловании или избиении можно найти гневные комментарии казахстанцев вроде «а почему они не идут в полицию?» или «зачем столько лет терпела?». Корреспондент ИА «NewTimes.kz» Екатерина Мостовая обратилась к женщинам, которые знают ответы на эти вопросы, — адвокату Жанне Мухамади и главе фонда «Не Молчи.kz» Дине Смаиловой.
Дина Смаилова считает, что женщины частенько боятся отстаивать свои права и границы из-за неправильного воспитания.
«Если ребенка вырастили, нарушая его границы, показывая ему власть и такие отношения, где зависимость и насилие — это нормально, отсюда вытекает личность, которая позволяет над собой систематические издевательства. Есть женщина, которая один раз скажет «нет», развернется и уйдет, потому что в нее это вложили, она знает свои границы, ее так учили, что никто не имеет права тебя бить и к тебе прикасаться. А есть те, кого приучили это терпеть. И я когда смотрю комментарии в соцсетях, мне всегда за таких женщин обидно. Потому что люди, которые не сталкивались с этим в жизни, им очень сложно понять, откуда эти причины», — говорит общественница.
По ее словам, среди их подопечных, обратившихся в «Не Молчи.kz» после сексуального насилия, большинство пережили подобный опыт еще в детстве.
«Как правило, большинство женщин, переживших сексуальное насилие, в детском возрасте пережили то же самое. По нашему исследованию из 200 женщин 70% в детском возрасте подверглись насилию. Во взрослом возрасте они снова сталкиваются с этим и не знают, как справиться. А это повторяется, есть и те, кто переживал насилие 3-4 раза, они потом приходят и говорят: «Ну почему я, почему снова меня?» За это сказать спасибо нужно своему детству. Я не говорю, что это родители. Это может быть и влияние педагога, старшего брата или дяди, но в любом случае из детства», — объясняет Дина Смаилова.
Но мало пережить травмирующий опыт и выйти из него, нужно еще пережить допросы, очные ставки и неприятные экспертизы.
«То, что у нас происходит в следственных органах и в полиции, — отдельная тема. Первое — это законы, которые позволяют женщин бить безнаказанно. Вот последний кейс, там полицейский избивает и насилует свою девушку. И он бравирует тем, что у него административка и ему ничего не будет. Понимаете, все условия создали для насильников.
И второе — то, как обучают наших полицейских. Я уже неоднократно говорила, что закон о сексуальном насилии писался в советское время. Например, формулировка, что женщина должна оказать видимое явное сопротивление, то есть если она не сопротивляется, значит, это обоюдный секс. Это такое неуважение к женщине! Можно не сопротивляться по разным причинам. Например, по причине той же детской травмы. Эти все моменты никто не учитывает. …Отсюда недоверие к полиции.
У нас нет гуманности у полиции, у них карательные функции, которые они применяют и к потерпевшим, и к подозреваемым. Поэтому мы всегда настаиваем на том, чтобы появился отдельный департамент по преступлениям против половой неприкосновенности. Туда должны прийти полицейские с эмпатией, женщины-полицейские, которые понимают, что такое насилие и вообще природу женского страха», — подытожила Смаилова.
Адвокат Жанна Мухамади работает в том числе с пережившими насилие алматинками. И уверяет: проживая период расследования, клиентки вновь подвергаются насилию — уже психологическому.
«В Казахстане жертвы изнасилований, вне зависимости от возраста, в ходе расследования подвергаются еще одному насилию — психологическому. Что страшнее — пережить изнасилование или пройти все семь кругов ада досудебного следствия, я, честно говоря, затрудняюсь ответить. Многочисленные допросы и очные ставки с насильниками, после которых напуганные жертвы замыкаются в себе или, решая все это закончить, забирают свои заявления, проводятся абсолютно неподготовленными и равнодушными следователями.
Рассказывая вновь и вновь об обстоятельствах изнасилования, жертва подвергается повторной психологической травме. В развитых странах Европы и Америки давно отказались от проведения очных ставок между жертвой и преступником», — сетует адвокат.
К слову, одна из нынешних клиенток, интересы которой представляет Жанна вместе со своей коллегой, — жертва группового изнасилования. И периодически адвокат рассказывает на своей странице о том, через что приходится проходить, чтобы отстоять себя в этой заведомо неравной битве. Вот как она описывала начало этого уголовного дела.
«Первые дни — самые тяжкие. Бесконечные допросы, унизительная экспертиза в адских дореволюционных условиях. В первый день мы ждали эксперта, жертва после многочасового допроса в побоях сидела на полу и корчилась от боли. В ИСЭ (институте судебных экспертиз) нет никаких условий ни для работы, ни для ожидания. На улице — ноябрь, на девушке живого места нет. С губ все время шла кровь, я честно пыталась забыть ту ночь, но не могу. В моей памяти та ночь отпечаталась, и меня до сих пор трясет от гнева. И это пренебрежительное отношение эксперта, который пытался от нас поскорее избавиться и отказывался освидетельствовать.
Потом были бесконечные допросы и очные ставки с подозреваемыми. Жертве писали и звонили непонятные люди. Какой-то бесконечный ад все время вереницей кружил и кружил. Доверия не было никому, абсолютно. Помню наш разговор с прокурором, когда дело еще было в районе: мы пришли на прием и просили дать указание и разобраться с этим давлением на жертву по телефону.
И прокурор сказал нам: «Ну, пусть номер поменяет, что вы паритесь?» Меня будто током прошибло. И Алия, моя коллега, сказала ему: «А почему номер должна менять она? А не вы искать тех, кто звонит и раздает ее номер?» — писала тогда Жанна.
И, по ее словам, даже спустя пять месяцев расследования в глазах девушки, чьи интересы они представляли, были видны недоверие к окружающим и сомнение.
«Первый следователь и прокурор посадили в ней глубоко этот страх. Ее будто дважды изнасиловали — сначала той ночью, а потом они своим недоверием. Как раз в середине ноября я уехала в Эстонию, посетила центры противодействия сексуальному насилию, где с каждой женщиной работают профессионалы. А врачи-эксперты оказывают квалифицированную помощь, а не унижают повторно, как тот эксперт, который попался нам.
Я помню, как мы поднималась в отделение гинекологии, где врачи-эксперты развернули центр, а меня трясло от чувства несправедливости. Ну как же так? Почему наши женщины не заслужили такого же отношения к себе после изнасилования. Простого человеческого участия и заботы.
Почему прокурор может позволить себе такие фразы, а эксперт накричать и выгнать. Что же с нами не так? Когда мы свернули не туда? Когда у нас жертва изнасилования стала «терпилой»? И, главное, что с этим делать?» — вопрошала Жанна после своей поездки.
Адвокат показала фото центра противодействия сексуальному насилию в эстонском городе Тарту, на котором сняты чистые аккуратные кабинеты, светлые и заполненные всеми необходимыми современными приспособлениями для проведения экспертизы.
«У нас же экспертизу живых лиц проводят прямо в морге», — добавила напоследок адвокат.
И это, пожалуй, самый емкий комментарий о том, каково приходится жертвам насилия в Казахстане.
