Совсем недавно информационные каналы страны облетела новость об очередном коррупционном скандале. Деньги, выделяемые на развитие животноводства, разворовывались чиновниками и аффилированными предпринимателями. Другая тема, будоражащая селян, — это сараи к домам для переселенцев. Дома строили за 7 млн, теперь будут строить сараи за миллион. Это в селах, где много пустующих домов, и просят за них не более миллиона. Это в то время, когда на корню вырубается приусадебное животноводство, пишет блогер из села Возвышенка Северо-Казахстанской области Анатолий Яхимович в новом материале для ИА «NewTimes.kz».
Крестьяне изводят живность из собственных подворий
Живущий натуральным хозяйством слой сельских жителей был приспособлен к любым форс-мажорам. Государственные субсидии получали крупные товаропроизводители, многие из которых жили уже в городе, а на селе держали управляющего делами. Теперь оказалось, что у многих поголовье скота было только на бумаге, а деньги делили.
Хотя немало крестьян без государственных субсидий на кредитах смогли хорошо закрепиться на разведении скота.
Сейчас в соцсетях в селе постоянно объявления о продаже скота. Многие оставляют столько скота, на который большими усилиями удалось заготовить корм. Иссякнет этот ручеек, и во второй половине зимы мясные продукты станут недоступными для большинства населения.
Люди возмущаются: проблемы с поставками угля, перебои с поставками газа, отсутствие кормов. Поэтому, глядя, как разбазариваются бюджетные деньги на разные прожекты, все чаще появляются возмущения, призывающие к крайним мерам в отношении заворовавшихся. Сейчас все списывают на засуху. Но ведь засуха была регулярно.
Как в засуху 1982 года решались вопросы
Уже ко второй половине лета становилось ясно, что урожая не будет. Началась натуральная борьба за корма. Лозунг военных лет «Райком закрыт, все ушли на фронт» в то время звучал примерно так: «Райком закрыт, все ушли на заготовку кормов». Все районные организации закрепили за совхозами района. Мы коллективом управления сельского хозяйства были закреплены за совхозом имени Таманской дивизии. Мы косили сено в неудобьях, заготавливали ветки ивы и ракиты. Все это свозилось на сеновал совхоза. В обед, поев, купались в заповедном пруду. Кто видел старые фильмы про село, так примерно так оно и было. В управлении оставался только диспетчер, который принимал сводки по заготовке кормов.
Осенью, когда стало ясно, что кормов не хватит, начали создавать группы для отправки в Сибирь, прессовать солому, чтобы потом ее переправлять в Казахстан.
Солому мы прессовали в Тюменской области, вблизи районного центра Большое Сорокино. Жили в глухой деревне, среди лесов и полей возле них. Если райцентр Большое Сорокино был современным поселком, то деревни напоминали забытые Богом места.
Будни спасателей от засухи
Нам, живущим в современном уютном мире, было немного дико в этой деревне Стрельцовка. Воду пили из речки, она была пресная, но напоминала кисель вязкостью. Зато в сельском магазине было масса дефицитных для того времени товаров. Модные иностранные рубашки, джинсы, паласы и другой ширпотреб. Водителей, вывозивших напрессованную нами солому, мы просили привезти из дома деньги. Денег нам тут тратить было не на что. Из совхоза регулярно приезжал завхоз и привозил массу продуктов.
Жили мы в доме, где раньше был клуб. В другом здании оборудовали столовую. Некоторые ушли на квартиру к местным женщинам. Из развлечений была работа. Еще мы ездили в Сорокино на танцы, обычно после бани. Наш многонациональный мужской коллектив пользовался популярностью у местных дам. Это очень не нравилось местным мужчинам. Назревал конфликт. Многие наши завели знакомства с местными одинокими женщинами, может, они и не все были одинокие, но у той женщины, где мы собирались 3 на 3, точно мужа не было.
Как-то в нашу уютную «малину» прибежал один из наших с криком «наших бьют». Мы вклинились в драку. Двоим нашим досталось. Мы отправили наших в Стрельцовку за подмогой. Приехавшие на подмогу мужики оравой в несколько десятков позагоняли местных в дома. Те подняли райотдел милиции, и нам надо было «делать ноги». Только двое из наших ни в чем не участвовали, их и задержали.
Работали мы группами возле пресс-подборщика. Мы прессовали тюки, затем приезжали машины с прицепами из нашей районной автобазы, и мы их загружали. У нас случился форс-мажор. Заболела женщина из местных, которая нам готовила еду. Встал вопрос повара из своего мужского коллектива. Я и еще один товарищ из наших ушли в повара. Продуктов было море. Холодильник — на улице в снегу. Сибирь все-таки. Готовить вкусно поесть я научился еще будучи студентом. Потом в экспедициях, когда работал. Едой голодные мужики были довольны. Вскоре появилась новая проблема. Стали сначала пропадать ложки, а потом пропал и нож. Вопрос я решил радикально: на один из обедов я поставил булки ненарезанного хлеба. Уже на следующий день появились несколько ложек и два ножа.
По сути, была демократия
Сначала на прессовке соломы мы не успевали напрессовать на приходящий транспорт. Надо было как-то поднять рабочее настроение среди коллектива. Руководили нами два инженера, так как они разбирались в технике и солому не прессовали, а следили, чтобы трактора и прессы работали. Мы решили организовать соревнование. В один из обедов, когда все сидели в столовой, я спросил у нашего инженера, который и вел учет отправленных тюков, кто вчера больше всех напрессовал. Инженер достал список и назвал тракториста группы. Для передового звена мы приготовили деликатес — обжаренный в чесноке шмат мяса. Уже через пару дней транспортники стали не справляться с вывозкой.
По сути, у нас была демократия. Конкретного начальства среди нас не было, и даже те, кто вел учет и налаживал технику, были равными. Прислушивались к старшим. Когда наши, живущие на квартире у бабушки, для поднятия настроения учудили, их осудили все. К бабушке, где они жили на квартире, приехала дочка из Тюмени. Они напоили и бабушку, и дочку, и когда та полностью отключилась, принесли ее в большом одеяле в общагу и выкатили с босыми ногами и легкой одежде на нары, где мы обычно спали. Женщина пришла в себя и расплакалась. Приколистов строго предупредили, они оправдывались, что для хохмы. Бедную женщину одели во что могли, напоили чаем и отвели домой. Болванов с высшим образованием строго-настрого предупредили.
Однажды вечером, когда я работал на кухне, ко мне пришли двое наших. Они просили чего-нибудь закусить. У них была бутылка спиртного, но не магазинная, а какая-то бурдомага. На утро мне стало плохо. В селе было несколько телефонов и мне вызвали «скорую» из райцентра. Там промыли желудок, другие процедуры.
Что интересно: если села у них — это прошлый век, то трехэтажная больница впечатлила. Над каждой койкой — кнопка вызова медсестры, и в больнице масса всякого современного оборудования. Я там лежал несколько дней.
Однажды меня подозвал к окну сосед по палате. Вон, говорит, привезли парня, которого в пресс затянуло. Мне стало не по себе. Я подумал, что кого-то из наших. Оказалось, из другого села, где тоже солому зимой в Казахстан прессовали. На войне как на войне, и в мирное время свои жертвы.
Смена шла к завершению
С загруженными тюками КамАЗами наши возвращались домой. Нас сменяла новая партия из организаций района. Мы обнимались, так как почти всех знали. Они от кабинетной жизни бледные и ухоженные, мы — обветренные и пижонистые. В тот год удалось сохранить поголовье скота. Я вернулся в свой уютный кабинет районного землеустроителя. Только еще долго с теплым чувством вспоминал тот сибирский вояж!
Спустя три года у нас вырос очень хороший урожай. Своими силами его убрать, видимо, не смогли бы. Меня отправили за комбайнерами в Ставропольский край. Там две недели мы с местными формировали бригады из местных механизаторов, чтобы их отправить в Казахстан на самолетах «Аэрофлота», зафрахтованных Минсельхозом СССР. Только это совсем другая история, не менее интересная!
В те времена люди были беззаботными, это было видно по лицам. Была работа в многочисленных организациях и с большим коллективом.
Подводя итог, хочется спросить: то ли это целенаправленная политика — извести приусадебное хозяйство, которое долгие годы без разных государственных программ кормило не только себя, но и занимало определенную нишу в продовольственном обеспечении страны, то ли просто все пущено на самотек и финансируют крупный бизнес и разные непонятные проекты, от которых простому сельскому люду нет никакой пользы?
Выскажу мнение: я не вижу реальных действий в верхних эшелонах власти, чтобы остановить отток населения даже из сел, попавших под программы развития сельских территорий. Из 22 сел в нашем тогда еще неупраздненном районе за годы независимости сократилось на 10 сел и осталось 12, в которых уже есть малокомплектные школы и нет ФАПов. Население нашего бывшего райцентра сократилось с 5300 человек до 1800. Я говорил раньше и снова повторюсь: нужна новая аграрная реформа. Только она ударит по олигархам и латифундистам, а зачем она им!
Вот бы где пригодился опыт Беларуси, где, образно говоря, основной пакет акций — в руках государства, а у нас, у государства, точнее у чиновников, только деньги государства и своя доля в сельскохозяйственном бизнесе. Отсюда и много провальных проектов!
