Движители казахской литературы: От просветителя Абая до очаровавшего французов Сулейменова

Аслан Жаксылыков — академик международной академии информатизации, доктор филологических наук, профессор кафедры теории и методологии перевода КазНУ им. аль-Фараби, член Союза писателей РК, номинант Букеровской литературной премии, переводчик.

В 1984 году он защитил кандидатскую диссертацию на тему «Проза М.О. Ауэзова 20 и 30-х гг. (психологизм, конфликт, повествовательные формы)». В 1998 году издательством «Қазақ университетi» опубликована книга Жаксылыкова А.Ж. «Религиозные мотивы в художественной литературе».

В сентябре 1999 года после завершения докторантуры он защитил докторскую диссертацию на тему «Образы, мотивы и идеи с религиозной содержательностью в произведениях казахской литературы» (типология, эстетика, генезис). В 2003 году был утвержден в ученом звании профессора по специальности - литературоведение.
Жаксылыков – специалист широкого профиля с обширными энциклопедическими познаниями в области казахской, русской литератур, литератур народов СНГ. Им опубликовано более 200 научных трудов, в том числе монография по фундаментальным теоретическим проблемам литературоведения.

АБАЙ

Абай был в контексте русской литературы и вел с ней свой диалог. Абай и Шакарим наблюдали за творчеством и жизнью Л.Н. Толстого. Оба остро реагировали на то, что с ним происходило. Они внимательно следили за яростной полемикой Толстого с православной церковью и епископом, в результате чего классик был отлучен от церкви и предан анафеме, а после смерти похоронен без обрядов. Реакция была у них достаточно острая и болезненная. Они пытались защитить Толстого.
Синхронно с Толстым у них происходило переосмысление религиозного творчества. Реформация ислама у Шакарима и такая же напряженная мыслительная просветительская работа у Абая.

Мекемтас Мырзахметов, один из главных специалистов по творчеству Абая, рассказал, что, посещая Семипалатинск, Абай познакомился с русскими ссыльными — Долгополовым и Кроссом, под чьим влиянием он тогда находился. Одновременно Абай попал под слежку охранки царских служб, которые наблюдали за ссыльными и их контактами. Один из высокопоставленных военных чинов — генерал Серебрянский, как пишет Мырзахметов, решил использовать Абая в миссионерских целях. Он уговаривал его выступить религиозным миссионером для обращения казахов в христианство. Кстати, отчасти к этому делу были приобщены и Шокан Валиханов, и Ыбырай Алтынсарин. Впоследствии это стало причиной разрыва Ыбырая Алтынсарина с его покровителями — Григорьевым и Минским.

Но Абай не поддался этим манипуляциям. Будучи очень сильной личностью, интеллектуалом, он начал работать в другом векторе. Организовал просветительскую работу в противоположном векторе. Он, с моей точки зрения, осознанно шел вслед за своим отцом Кунанбаем, который построил в Восточном Казахстане не одну мечеть. Абай рассказывал сородичам о высших ценностях идей ислама и суфизма. Суфизм — это эзотерика ислама, его внутреннее течение, наиболее свободное и вольное, которое развивали гениальные люди Востока, такие как Рудаки, Омар Хайям, Хафиз, Саади, Низами, Руми, Джами, и даже величайшие ученые, такие как Абу Рейхан Бируни и аль-Фараби, были приобщены к суфизму. Это универсализм со стороны ислама, который идет навстречу христианству и иудаизму в теории любви — любви к Богу.

Темы суфизма иногда касались в своих трудах и наши профессора — Мекемтас Мырзахметов, Жанкара Дадебаев. Этой теме посвящена и моя монография — докторская диссертация. По этой теме Абая есть целый ряд кандидатских и докторских диссертаций, которые были защищены в 1990-х и в 2000-х годах философами и филологами. Пока это остается достоянием узкой профессиональной сферы.

ШАКАРИМ

Шакарим пробовал практиковать как суфий. Он жил в горах отшельником в зимовке, построенной своими руками. Это говорит о нем как о религиозном практике одного из течений суфизма. Этим объясняется его осознанное отшельничество в Чингизских горах. В начале XX века он работал над созданием теософской книги «Три истины», которую он писал двадцать лет. И эта рукопись была уничтожена милиционерами, когда они ворвались в его зимовку.

Аул уже собирался откочевывать в Китай, но не успел. Было убито немало людей. И тогда, как пишут очевидцы, те же самые милиционеры, все урочище была усыпано белыми бумагами. То есть это наследие Шакарима просто было разбросано, выброшено на ветер.

И эта книга исчезла, по крайней мере, до сих пор не найдена. Сохранилась только небольшая часть — предисловие. Она вышла в виде небольшой брошюрки в 1990-х годах. В ней Шакарим рассуждает о принципах квантовой механики. Этот казах из аула, родом с гор Восточного Казахстана, заметил, что в трудах Оппенгеймера, Макса Планка, Эйнштейна и других физиков формируется такая наука — квантовая механика с такими идеями, как физика света и теория относительности.

Шакарим, как гениальный человек, впервые допускает, что, возможно, существует жизнь в форме энергии света. Это его большое прозрение, которое является новаторским, актуальным и по сей день. Эта теория возникает только-только сейчас. Это меня очень поразило!

Абай ничего такого не находил и такую цель не ставил. Он был популяризатором. В своих стихотворениях и прозе он объяснял народу основы религии. В одном стихотворении он говорит, что такое Аллах, как истина.

Религия в то время воспринималась казахами на низком бытовом уровне. Они получали сокращенное образование в один–два класса начального медресе, даже арабский язык плохо знали. Поэтому, конечно, не могли воспринять высшие сферы Корана, его глубину и философию, метафизику, эзотерику, тем более те сферы, где Коран коррелирует с иудейскими книгами — Библией, Торой, Зухаром.

Это все, конечно, было недоступно нашим муллам. Они воспринимали не дух учения, а букву, еще и искаженную. Поэтому Абай в своих стихотворениях «Қара қатанға» и «Абралыға» очень резко и сурово критикует аульных мулл за то, что они искажают шариат на каждом шагу. Стихотворения остро сатиричны, они дошли до нас только частично. А жаль! Здесь Абай показывает себя знатоком намаза.

Одна строка из из стихотворения даже напоминает нам пародию на православие Шарли Эвдо об Отце, Сыне и Святом Духе! Стихотворение «Қара қатынға» приведу полностью: «Қара қатын дегенге, қара қатын // Үзіп-жұлып алып жүр қанағатын // Ала жаздай байың кеп бір жатпайды // Қазақтың не қыласың шарағатын». Сатирический 11-сложник, похожий на эпиграммы Пушкина, но с юмором (примечание филолога Рабиги Кулжан).

Например, брачный обычай  «неке қию» и женитьбы на токал у казахов, особенно у баев того времени, превратилось в нечто вроде торговли. Вторую, третью и четвертую жену просто можно было купить за скот. Если байбише уже в возрасте, то бай берет вторую, третью и четвертую жену. Хотя в шариате у арабов все по-другому трактуется: у каждой жены должен быть отдельный дом, права женщины должны соблюдаться.

Но все это внезапно оборвалось в 1931 году, когда начался массовый голод. В это время на территории страны получил распространение жанр публицистики.

ЖУМАБАЕВ И БУКЕЕВ

Казахскую литературу до 1930 года можно выделить в отдельный период, не только казахскую, а всю советскую литературу. До 1929 года в Советской республике еще существовали демократические условия, разные движения — бухаринцы, троцкисты и каменевцы, но борьба с уклонистами уже близилась к завершению.

В ранней советской литературе существовали разные школы и группы, их представители — писатели и поэты, которые как-то могли еще жить и дышать: тритруповцы, лефовцы, «Серапионовы братья», пролеткультовцы, акмеисты, импрессионисты, имажинисты.

Например, у нас представителем этого периода был Магжан Жумабаев. Он переводил русский символизм поэзии Серебряного века и вводил этот стиль в казахскую поэзию. Это и поэт Шангерей Букеев, который развивал импрессионизм утонченного вида. И все это внезапно оборвалось, народу стало не до литературы.

Шангерей Бокеев (1847–1920, Западно-Казахстанская область) — казахский поэт, происходит из рода торе, внук хана Джангира. Учился в Оренбургском кадетском корпусе и Астраханской гимназии. В 1911–1912 годах вышли в свет его произведения «Шайыр», «Көксілдер», в 1926 году — сборник «Үш жоқтау». Бокеев воплотил лучшие традиции устного народного творчества в письменной литературе. Стихи поэта вошли в цикл «Үш ғасыр жырлайды» («Песни трех веков»), «Бес ғасыр жырлайды» («Песни пяти веков»).

СОЦРЕАЛИЗМ В КАЗАХСТАНЕ

В середине 1930-х в советской и казахской литературе в основном главенствовала публицистика, а далее, с наступлением сталинской эпохи, началось повальное господство метода социалистического реализма, которое длилось около 40 лет. Главными темами в этот период в прозе становятся индустриализация и колхозы. В поэзии развивается плакатно-публицистический стиль.

Это становится главными темами и сюжетами таких романов, как «Чаганак», «Караганда», «Миллионер» Габидена Мустафина, «Сырдарья» Сабита Муканова, историко-революционного романа Сабита Муканова, например, «Ботагоз», романа «Тернистый путь» Сакена Сейфуллина.

Соцреализм главенствует в казахской литературе до конца 1960-х годов. Когда пришел Хрущев и разоблачил культ личности Сталина, началась оттепель. Сталинцев было еще много во власти, и Хрущеву нужна была помощь интеллигенции, особенно писателей. Он открыто приглашал их, и они пришли: Солженицын, Дудинцев, Домбровский, Гроссман…

ОТТЕПЕЛЬ. ЛАГЕРНАЯ ИЛИ ТЮРЕМНАЯ ПРОЗА

В конце 1960-х годов, с приходом Хрущева, происходит оттепель. Начинает формироваться перестроечная литература, чье острие направлено на критику сталинской идеологии и репрессий. Литература начинает обновляться уникальным жанром лагерной или тюремной прозы.

И вот в литературу приходят новые имена: Солженицын, Дудинцев («Белые одежды»), Домбровский («Факультет ненужных вещей», «Хранитель древности»), Борис Гроссман («Жизнь и судьба») и целый ряд других писателей. А в провинции еще тишина. Литература начинает обновляться за счет появления уникального жанра, который мы называем лагерная или тюремная проза. Это прежде всего рассказы Варлаама Шаламова в русской литературе.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ТЕМА

В казахской литературе, да и в соседней — кыргызской, узбекской, таджикской, туркменской, это придет на десятилетие позже. В 1970-е годы выдающиеся писатели Казахстана, такие как Ильяс Есенберлин и Ануар Алимжанов, начали отходить от канонов социалистического реализма.

Писатели начали переосмысливать историю не только казахов, но и всех номадов.
У казахских писателей это происходит за счет обращения к исторической теме — трилогия «Кочевники» Ильяса Есенберлина, «Казахо-джунгарская война», роман «Гонец»,  «Стрела Махамбета», «Синие вершины», «Дорога людей» Ануара Алимжанова, когда писатели начинают переосмысливать историю не только казахов, а вообще кочевников, то есть номадов. Это культурологическая тема планетарного значения. Стилистические подходы у писателей были разные — и неомодернистские, и традиционалистские. Но проблема существует. Она имеет большое онтологическое значение — о сущности человека вообще.

В оценке движения султана Кенесары Касымова Ильяс Есенберлин придерживался установленных советских идеологических рамок, и он в его произведении критикуется с партийной точки зрения. Сейчас мы не посмели бы критиковать его, ибо это последний наш хан, но во время СССР само обращение к теме хана Кенесары было нарушением всех правил и преступлением. По этой статье был уволен профессор КазГУ Ермухан Бекмаханов — он обращался к этой теме в своих монографиях.

Тем не менее процесс пошел, и все эти годы тема Кенесары была главной тенденцией казахской литературы. Трилогия Есенберлина «Кочевники» была популярна по всему СССР, и за ней охотились не только в Казахстане, но и в Москве. Я знаю об этом, ибо часто бывал в Москве и был близок к писательской среде, состоящей из Геннадия Красникова, Ивана Жданова, Леонида Ханбекова. А исторический жанр в 70-х, 80-х, даже в 90-е годы прошлого века в казахской литературе был главной тенденцией.

АРХАИКА. ГЛИНЯНАЯ КНИГА ОЛЖАСА СУЛЕЙМЕНОВА

И другая тема, которая начала выводить казахскую литературу и поэзию из соцреализма, — это архаика протоказахского и прототюркского периодов.

Олжас Сулейменов со своим произведением «Глиняная книга» — поэма, которая была написана в модернистом стиле. Там ничего нет ни от соцреализма, ни от реализма. Я бы сказал, это совершенно новаторское произведение, в котором сделан очень большой модернистский синтез эпох и культур, где вечная оседлая культура сопоставлена с вечной номадической культурой. Гильгамеш и Эткиндо, потому эскузо, которых изображает Олжас Сулейменов в своей книге, — это потомки и наследники Эткиндо. Конечно, поэма пародийная, соответствует жанру менипповой сатиры таких античных авторов, как Апулей и Петроний.

В свое произведение Сулейменов вкладывает модернистское содержание, которое выходит за рамки его и даже нынешнего времени, потому что, как я вижу, до сих пор многие не понимают смысла этой поэмы. Там идет полемика между двумя цивилизациями, между двумя культурами, которая обыграна в иронической форме. Принцип релятивизма продемонстрирован блестяще! Поэтому не случайно французские поэты восхитились этой поэмой. В частности, Луи Арагон выдвинул эту поэму на Нобелевскую премию.

Для нас стало прецедентом, что в 1970-е годы появится казахский поэт, правда русскоязычный, чья поэма будет номинирована французскими поэтами на Нобелевскую премию.

А для меня, как теоретика, это было знаком того, что казахская литература просто вырвалась за рамки соцреализма, причем надежно и надолго. Правда, Олжас Сулейменов был одинок в том плане, что таких, как он, было всего несколько человек: Ильяс Есенберлин со своей смелой трилогией в прозе, Олжас — в поэзии. В прозе также выделялся Морис Семашко с полемическим романом «Маздак», где он уже тогда критиковал большевизм.

Представляете, в конце 1970-х годов появляется роман со скрытой критикой большевизма и сталинизма. И опять же не все сейчас понимают значение произведения «Маздак». Кстати, этот роман тоже выдвигался на Нобелевскую премию, правда, определенным кругом казахских писателей, которые почитали Мориса Семашко — писателя и переводчика, который много сделал для казахской литературы.

ПЕРЕСТРОЙКА. ЛИТЕРАТУРА КОНЦА 80-х – 90-х ПРОШЛОГО ВЕКА

В конце 1980-х годов начинается перестройка, а с ним и отход от соцреализма.
Можно назвать целый ряд произведений этого постсоцреалистического периода.
Это и роман «Долг» Абдижамила Нурпеисова, который тоже вышел в 1970-е годы, потом постепенно начал перерастать в дилогию «Последний долг», это и открытая критика устоев социалистической экономики и всех социальных нормативных институтов того времени, в частности, касающихся деятельности Госплана¸ которые приводили к глобальным экологическим катастрофам. А их было немало, например, гибель морей.

Самая большая катастрофа — гибель Аральского моря, ядерные полигоны на территории Казахстана, десятки полигонов не только у нас, но и в Советском Союзе, некоторые до сих пор засекречены: ядерные, химические и бактериологические полигоны (был такой на острове Барсакельмес в центре Аральского моря). Тема полигонов еще была под запретом, но в 1990-е годы вырвется наружу. Об этом документальная книга Каната Кадрахманова «Человеческие последствия испытаний ядерного оружия в Казахстане». Это как раз тема моей пенталогии — пяти моих романов «Симпатический ядерный полигон».

Госплан — это министерство от министерства. И он, конечно, был неподсуден. Все, что шло сверху, — нужно, и все! Деньги выделялись миллиардами, в том числе на космос. А космос означает проблему вооружения. За такими полигонами, как Байконур или Северодвинск, скрывалось ракетное вооружение Советского Союза. Иначе говоря, существует социум, существует экономика, тысячи заводов их фабрик, которые работают на вооружение, которое уже опасно, гибельно. Они уже разрушают природу, например на Байконуре. Строятся атомные электростанции несовершенного типа. «Чернобыль» дремлет в разных атомных станциях. В конечном счете, об этой проблеме догадывались только редкие писатели. Но проблема существовала.

Представьте себе, в Казахстане паслось 12 млн сайгаков! Эти стада мигрировали от западной границы Казахстана до Мойынкумов. Колхозы и совхозы, которые вовремя не сдавали план по сдаче мяса государству, которые не досчитывались требуемого центром мяса, просили у государства разрешения отстреливать сайгаков сотнями, а то и тысячами, чтобы за их счет выполнить план!

Эти темы высвечивает Айтматов в романах «Плаха» и «Буранный полустанок». Это все говорит о том, что, конечно, Советский Союз осваивал космос, создавал передовое вооружение, построил десятки тысяч фабрик народу, но значительная часть этого работала против природы, социума и было разрушительным фактором. И писатели, и поэты, которые это осознали, например Валентин Распутин, критиковали строительство комбината рядом с Байкалом.

Гибель степей, высыхание морей и озер — все это одна большая экологическая проблема, которая показывает, что госплан работал в отрыве от реальных возможностей ландшафта Советского Союза. Это огромное преступление! Но уровень госплана был неподсуден, и они этого не понимали. Десятки миллиардов рублей уходили на космос. Существуют социум, экономика, которые работают на вооружение космоса, и это наносило огромный ущерб природе. В конечном счете об этой проблеме догадывались редкие писатели (Ч. Айтматов).

УРБАНИСТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС

Позже на смену историческому, экологическому дискурсам в казахской литературе пришел урбанистический, чего раньше никогда не было. Так андеграунд входит в казахскую литературу. Произведения городских писателей Бауыржана Момышулы, Акима Тарази и его рассказы, повести. Урбанистский роман Роллана Сейсенбаева «Трон сатаны» — о небольшой группе, которая начинает изображать казаха-горожанина, но почему-то депрессивного, не радужного, не настроенного оптимистически.

Почему герои Роллана все страдальцы, попадают в тюрьму? Казалось бы, они должны быть оптимистами, ведь строится социализм, да еще и развитый. Уже коммунизм виден на горизонте. Я хорошо помню свою школу в Самарке. Мы учимся в 7-м классе. Нас выстраивают на линейке, и директор школы Шведунов торжественно объявляет, что Никита Хрущев на XX съезде КПСС объявил, что в 1980-х годах в Советском Союзе будет построен коммунизм. А для нас, детей, это означало, что коммунизм — бесплатные магазины, еда, сладости, одежда, проезд в автобусах и все остальное. Мы страшно и искренне обрадовались и начали кричать «Ура!». Но в конце 1980-х СССР стал разваливаться. Я тогда часто ездил в Москву и работал в Ленинской библиотеке. Теоретики, писатели и поэты — вся культура Советского Союза работала на идею светлого будущего. Это оказалась песчаная гора.

По идеологической теме были написаны и защищены десятки диссертаций и изданы сотни тысяч наименований монографий, которые защищали идеологию развитого социализма и предвещали коммунизм. Но эта песчаная гора потом рухнула. Для меня это означало следующее: это была иллюзия глобального масштаба, идеология, которая является оружием тонкой формы и может изощренно применяться большим этносом против малого. Малые этносы, крича «Ура!», могут отказаться от своего языка, своей истории и своей культуры.

ЧТО ТАКОЕ НОМАДИЗМ?

Это тема планетарного значения. Подходы к ней могут быть разные: и неомодернистские, и традиционалистские, ибо это проблема сущности человека вообще.
«Технологический человек», скажем, завтрашний киборг, может стать врагом биосферы и ноосферы нашей планеты. Вот тогда номадизм может спасти человечество, как возвращение к истокам. Об этом я говорю в своих последних статьях, и нельзя опошлять эту тему. Она имеет высшее значение, высшую ценность.