Муж пишет по 180 угрожающих SMS в день: С чем живут жертвы бытового насилия в Казахстане

Недавно в кодекс об административных правонарушениях внесли поправки, и теперь семейные дебоширы не платят штрафы. Как вы относитесь к таким изменениям? Что, по-вашему, нужно менять в законе о бытовом насилии?

— Несколько лет подряд неправительственные организации, в частности Союз кризисных центров, как раз-таки требовали убрать меру наказания дебоширам в виде штрафа. Потому что это напрямую касалось бюджета семьи. Человек мог смело заплатить штраф в государственную казну, а страдала при этом вся семья.

Но депутаты не услышали вторую часть нашего предложения, когда мы говорили: «Штрафные санкции нужно заменить на развитие общественных работ».

Нонсенсом является то, что в правовом государстве человек, который не знает закон, освобождается от ответственности. В законе буквально есть такая мера наказания, как предупреждение.

То есть человек совершает проступок, а ему говорят: «Знаешь, ты поступил плохо, так что будь внимательнее и больше этого не делай». Как раз-таки вот это приводит к тому, что насильник остается безнаказанным. Наши законотворцы просто проголосовали за эти поправки, даже не вникая в суть.

Получается, если человек совершил правонарушение, ему выносится устное предупреждение по решению суда. Вы можете представить себе загруженность судов, если насилие происходит в каждой третьей казахстанской семье?

Необходимо срочно вносить изменения в закон о профилактике бытового насилия, который был принят в 2009 году. Нужно ввести такие понятия, как «агрессор», предлагать курсы по коррекции поведения, а в отношении несовершеннолетних ввести понятие «свидетель бытового насилия».

Дайте, пожалуйста, оценку проблеме бытового насилия в Казахстане?

— Проблема бытового насилия касается практически всех граждан. В каждой третьей казахстанской семье косвенно или напрямую происходит одно из четырех видов насилия: физическое, психологическое, экономическое или сексуальное.

Страна просто погрязла в эпидемии бытового насилия при попустительстве парламента, который внес изменения в административный кодекс. Сейчас штрафные санкции заменены на предупреждение, максимальный срок ареста семейного тирана — 10 суток по решению суда.

Естественно, статистика по бытовому насилию возросла. Я не могу дать точные цифры, но хотела бы отметить, что на сегодняшний день все кризисные центры обслуживают более 25 тыс человек. А их в стране около 40, все они имеют разную организационно-правовую форму, и поэтому нет единых данных по жертвам домашнего насилия.

Но в среднем около 7 тыс человек проживает в приютах. Им оказывают консультации юристы и психологи, которые сопровождают жертву в суде, оформляют заявление в полицию и так далее.

Существует также телефон доверия для детей и молодежи (номер 150 — прим. ред.). Он работает круглосуточно и полностью анонимно. В день туда поступает до 15 звонков по вопросам бытового насилия. Чаще всего спрашивают, куда обратиться, как поступить, как жить дальше.

В год на линию поступает более 250 тыс звонков. Это только те люди, которые решили обратиться за помощью. Представляете, каково реальное количество жертв насилия в Казахстане?!

Официальная статистика также показывает рост преступлений, совершенных в сфере семейно-бытовых отношений. К сожалению, генеральная прокуратура РК, которая, согласно закону «О профилактике бытового насилия», является ответственным органом, последние полтора-два года не проводила анализ по этим цифрам и не разрабатывала никаких рекомендаций. Я считаю, что действия прокуратуры не соответствуют требованиям исполнения законов.

С какими проблемами сталкиваются жертвы насилия, когда пытаются уйти от агрессора или наказать его по закону?

— Во-первых, жертва очень часто подвергается изоляции. Потому что агрессор, осознавая, что поступил неправильно и оставил бы большое количество следов и увечий, пытается скрыть свое преступление. Например, у женщины синяки на лице или теле, сломаны руки, а муж держит ее взаперти, чтобы та не смогла обратиться в правоохранительные органы.

Во-вторых, у нас достаточно сложно доказать, что ты являешься жертвой бытового насилия из-за неквалифицированной работы правоохранительных органов.

Яркий пример есть у нас в кризисном центре. Уже больше года супруг преследует свою жертву, а ему не выписывают защитное предписание. Женщина не может спокойно жить и работать, боится нападения на улице или дома. Муж отправляет ей до 180 SMS в день, манипулирует ребенком.

Вот тут возникают большие вопросы к представителям правоохранительных органов. Я не знаю, чем занимается Академия полиции, если участковый не может  идентифицировать жертву бытового насилия и выписать защитное предписание.

Как женщинам и детям помогают в союзе кризисных центров? К вам может обратиться любая жертва насилия? Оказывают ли поддержку мужчинам?

— Основная роль любого кризисного центра — купировать кризис, в котором находится жертва бытового насилия. Потому что она попадает в состояние дезадаптации и депривации. Что это значит? Женщина полностью выпадает из общества, не может участвовать в личностном, семейном и общественном развитии.

Поэтому кризисные центры помогают определить человеку, с какими проблемами он столкнулся, повысить уровень знаний в области защиты прав от бытового насилия, и, конечно же, пройти полный курс реабилитации.

Во всех кризисных центрах предоставляется восемь видов помощи, которые определены стандартами специальных социальных услуг для жертв бытового насилия.

Во-первых, они получают безопасное проживание. В него включены бесплатное питание, вещи первой необходимости, содержание сопровождающего лица — ребенка. Следующее направление — оказание медицинской первой доврачебной помощи. Если человек нуждается в лечении, то это может частично финансироваться за счет бюджета кризисных центров.

Также жертвам насилия оказывают правовую помощь юристы, психологи, социальные работники. Их сопровождают в государственные органы для оформления пособий. Они нужны, чтобы человек чувствовал себя экономически независимым.  

Немаловажны и культурные услуги — вовлечение в жизнь города, поселка, коллектива самого кризисного центра. Есть культурно-массовые мероприятия для детей, там их обучают танцам, песням, различным хобби. Это важно для развития и полноценной жизни матери и ребенка.  

Мы также помогаем с обучением и трудоустройством через центры занятости населения. Помогаем мамам приобрести новые навыки, открыть свой бизнес, пройти курсы повышения квалификации. Чтобы при выходе из центра она была уверена в своем финансовом положении. 

Обратиться в кризисный центр может любой человек вне зависимости от половой принадлежности или гражданства. В нашем кризисном центре помощь оказывают не только казахстанцам, но и гражданам Узбекистана, Кыргызстана, Узбекистана, Таджикистана и так далее.

Мужчины могут получить у нас очное или заочное консультирование. Но им не предоставляется проживание, так как в центрах в основном живут женщины. Им было бы некомфортно.  

За три года работы в наш центр обратилось всего трое мужчин, они тоже стали жертвами бытового насилия. В то же время в государственных кризисный центр обратилось более миллиона женщин. Чувствуете разницу?

Достаточно ли делает государство  для профилактики и борьбы с бытовым насилием и реабилитации жертв?

 — Этими вопросами косвенно занимаются практически все государственные структуры. Но эффект от этой деятельности незначительный. Во-первых, в нашей стране декриминализировано домашнее насилие. Нужно привлекать агрессоров к уголовной ответственности в зависимости от степени нанесения телесных повреждений, привлекать их к общественным работам и посещению курсов по снижению уровня агрессии.

Во-вторых, государству необходимо развивать инфраструктуру по защите прав женщин. Например, выделять больше денежных средств на поддержку кризисных центров, повышение квалификации самих сотрудников кризисных центров, выделять центрам помещение в доверительное пользование.

И в третьих, нам пора, наконец, начать работу с агрессорами. Сейчас союз кризисных центров приступил к разработке стандартов и реализации этого проекта. Нужно научить людей менять свое поведение, используя полученные знания по снижению агрессии.

Это общепринятая практика во всем мире, а Казахстан только к этому идет. Мы работаем на протяжении уже 25 лет и прекрасно понимаем: важно не только помогать жертве, но и менять поведение агрессора.  Работать в паре, чтобы люди могли слышать и слушать друг друга и научились управлять своими эмоциями.

К сожалению, практически в каждом случае бытового насилия свидетелем становится ребенок. Он испытывает такие же эмоции и те же страхи,  что и сама жертва.

Трудно было не обратить внимание на обвинения в сторону вашей деятельности. Отдельные лица критиковали вас за непрозрачность в финансировании от государства и получении грантов от НПО, инвесторов. Что вы ответите на подобные замечания?

Союз кризисных центров объединяет 18 организаций из 12 регионов Казахстана. И мне кажется, мы самая прозрачная организация. Некоторые любят преувеличивать суммы нашего финансирования, потому что не выиграли конкурс. Это, скорее, не критика, а зависть в какой-то степени.

Вне конкурса мы никогда не получали финансирование. Нам напрямую не предлагали брать заказ. Вот такого у нас не было. Все в рамках государственного социального заказа или грантов  международной организации происходит на конкурсной основе, где участвует большое количество НПО.

Есть ведь количественные и качественные индикаторы. Наши центры оценивают достаточно высоко, доверяют выполнение заказов и проектов. Конечно, это вызывает волнение у отдельных людей, которые отслеживают наши достижения и финансирование.

Знаете, у меня с детства было много веснушек. И когда старший брат с сестрой хотели меня подразнить, они начинали их подсчитывать. А мне на следующее утро казалось, что их стало в два раза больше.

Вот с этим я сравниваю наши проекты и заказы. Чем больше люди считают и дразнят, тем больше мы получаем. Это хороший показатель нашей деятельности. Вся информация общедоступна, я всегда открыто выступаю на интервью, поэтому не воспринимаю это как критику.