Тема ментального здоровья и заботы о нем продвигается в Казахстане с неимоверным скрипом. А тем временем суицидов не становится меньше, пандемия усиливает тревожность и панические настроения в обществе, а пациенты не могут найти антидепрессанты в аптеках. Есть и те, кому просто нужны внимание и беседа. Это все сподвигло корреспондента ИА «NewTimes.kz» Екатерину Мостовую создать собственный медиапроект под названием «Маяк». Зачем он нужен, для кого создан и чем поможет — узнайте в нашем материале.
Начнем с истории казахстанки, которую медиапроект «Маяк» получил на третий день своего существования.
«Сейчас у меня все хорошо. Но четыре года назад я потеряла интерес к жизни. Я практически не спала, потому что просто не могла, толком не ела и похудела на 10 килограммов, перестала общаться с людьми и ровно два месяца не выходила на улицу. Меня все ругали, что я просто ленивая, и подозревали, что у меня несчастная любовь. Любовью никакой и не пахло, мне просто стало неинтересно жить.
Сестра потащила меня к терапевту, он отправил к эндокринологу, тот на анализы. Анализы все в порядке, витамины в норме, никакого дефицита. Тот отправил к невропатологу, он в свою очередь к другому эндокринологу… Сестра была уверена, что я чем-то заболела. Но рассматривались только физические болезни. А я вообще ничего не рассматривала, мне было плевать, лишь бы меня никто не донимал.
Четвертый по счету эндокринолог посмотрел на меня, а потом на сестру и сказал: «А вы к психиатру не пробовали сходить? Зачем вы ее водите по больницам? Ей психологическая помощь нужна и лечение». В тот же день я оказалась у психиатра и услышала диагноз «клиническая депрессия».
Я начала лечение, а через год умер отец. И я забросила психотерапию, лекарства и все прочее, сестра тогда как раз была в отъезде, а остальная родня считала все это блажью. У меня случился жесткий откат, начался сильнейший депрессивный эпизод и тотальное чувство усталости. Я была уверена, что, только уйдя из жизни, можно побороть эту усталость. К счастью, сейчас я понимаю, что это глупо, а смерть ничего не решает. Тогда мне снова помогла сестра. Она приехала на 40 дней отца, увидела меня, мои глаза и порезы на теле и отвезла меня в госпиталь.
Спустя четыре года я, наконец, дошла до состояния, когда могу контролировать ситуацию. Когда депрессивный эпизод на подходе, уже чувствую и готовлюсь. У меня есть свои инструменты, методы саморегуляции, я хожу к психотерапевту. Благодаря тому, что мне встретился замечательный врач, и тому, что у меня есть сестра, которая не пожалела сил, времени и ресурсов на меня, я снова захотела жить. И искренне надеюсь, что у всех, кому нужна помощь, тоже рядом будут люди, которые захотят помочь. А у кого их нет, пусть найдут помощь в вашем проекте».
Читайте также: Сиреневые стены, рост аутизма и труд как спасение. Журналистка NT узнала, как астанчан лечат от психических заболеваний
Если верить статистике органов прокуратуры, в Казахстане за 2019 год сразу 3805 человек покончили с собой, а еще 4784 человека предприняли такую попытку. Из тех казахстанцев, что ушли из жизни, 553 человека были в возрасте от 5 до 24 лет — примерно каждый седьмой.
От статистической выкладки никто не ждет полноценного социсследования, но даже в этих документах самая распространенная причина нежелания жить — чувство одиночества.
Парадоксальная ситуация происходит. Одни и те же люди в социальных сетях успевают и посокрушаться о пугающей статистике суицидов, и повозмущаться из-за историй соотечественников о депрессии и походах к психологу. «Вот родишь, и все пройдет», «Лучше бы эти деньги дал на благотворительность, чем психологу отдавать», «Значит, мало работаешь, если есть время думать об этом» — на каждом шагу можно встретить миллион фраз, которые обесценивают чьи-то переживания. А может, даже болезнь.
Вы слышали хоть раз, чтобы люди говорили: «Что, у тебя рак? Ну сам виноват, надо было работать больше». Более того, порой к эмоциональным расстройствам и приводят, собственно, тяжелые болезни тела. Но вот, несмотря на столь серьезное отношение общества и государства к той же онкологии, в Казахстане редко задумываются на глобальном уровне об оказании психологической помощи людям, борющимся с тяжелыми болезнями. Да и паллиативная помощь в зачаточном состоянии. А чем болезни ментальные отличаются от соматических, то есть телесных? Психиатр — такой же врач, как эндокринолог, гинеколог или терапевт. Условные антидепрессанты — обыкновенное лекарство.
Назрело множество проблем в сфере психического здоровья в Казахстане:
Читайте также: Куда пропали антидепрессанты из аптек Нур-Султана?
Это лишь малая часть проблем, с которыми можно столкнуться при малейшем рассмотрении. Так в моей голове и зародилась идея проекта. Изначально я представляла эту деятельность иначе, но позже решила, что медиапроект — это самый подходящий формат для этой темы.
«Маяк» посвящен каждому казахстанцу. У него нет ограничений по возрасту, полу или сексуальной ориентации. Чего я хочу добиться? Привить обществу навык заботы о своем ментальном здоровье и снять оковы стигматизации с темы психических расстройств и психиатрии в целом. Планов у проекта масса — собрать большую базу высокопрофессиональных специалистов и коммьюнити, запустить творческие акции, создать продукты, которые помогут людям в повышении грамотности в вопросах психического здоровья и нездоровья.
В данный момент занимаюсь разработкой проекта самостоятельно. Сейчас готовлю к запуску сайт «Маяка» и параллельно провожу исследование. Если вы примете участие и ответите на несколько простых вопросов, это очень поможет понять ситуацию с охватом казахстанского общества психологической помощью и в целом потребности в ней. Более того, если вы хотите поделиться своей личной историей, сообщить о том, как вы столкнулись с проблемой в получении лечения, пожаловаться или задать вопрос, обязательно пишите на «Маяк». Давайте начнем говорить вместе!
Читайте также: «Не нужно считать себя психом». Монолог алматинки, которая добровольно легла в центр психического здоровья
