Корреспонденты ИА «NewTimes.kz» побывали в колонии строго режима ЕЦ166/10 в Астане, где отбывает наказание осужденный за хищения экс-глава нацкомпании «Астана «ЭКСПО-2017» Талгат Ермегияев.
Белое двухэтажное здание за железными воротами. Такие сооружения – визитная карточка промзоны Астаны. Однако это отличается блестящей колючей проволокой, протянутой по периметру. По ту сторону мотает срок Талгат Ермегияев, главный фигурант громкого дела о крупных хищениях в нацкомпании «Астана «ЭКСПО-2017».
«Журналисты?!» - улыбаясь, громко крикнул охранник на входе. Кивнув ему, я и фотокорреспондент прошли на территорию колонии строго режима ЕЦ166/10. Удивились. Нас не досмотрели. Даже документы не проверили.
Во дворе просторно, чисто, ничего лишнего. Но уже за порогом вдруг стало холодно и страшно… «Мрачно у вас», — сказала я сопровождающему.
«Вполне сносно. Это наша работа», — невозмутимо отозвался он. И мы вошли в административное здание колонии.
Тут было еще мрачнее. Решетчатые двери, открывающиеся со специфическим лязгающим звуком. Грязный пол из повидавшей жизнь плитки.
Через этот КПП пропускают только по три человека. Двери щелкают замками за каждым третьим «гостем». Здесь у нас забрали документы, но до досмотра дело снова не дошло.
Это веселье случилось на третьем КПП. В небольшой комнатке мужчина и женщина тактично попросили нас показать все, что находится в сумках. Легче было вытащить то, что можно пронести. С меня сняли даже золотые серьги. С собой разрешили взять блокнот, ручку, диктофон и телефон.
«Держите их при себе», - напутствовала женщина в форме.
После этого мы оказались в еще одном внутреннем дворе колонии. Открывшаяся взору картина не отличалась новизной. Небольшая аллея, несколько зданий, колючая проволока и сторожевые вышки, которые, кстати, запечатлеть нам не позволили. Сотрудник исправительного учреждения прочитал целую лекцию о том, что можно фотографировать и что категорически нельзя.
Первым объектом «экскурсии» стала… школа. С партами, доской и мелом. На первом этаже здания - магазин, рядом чего-то ждал заключенный. В серой форме. Худощавый. Мужчина ошалело пялился на меня. «Здравствуйте», - вежливо сказал он.
Тем временем, мы поднялись на третий этаж. По обе стороны большого коридора располагались классы: история, казахский язык, литература и др.
Кабинеты напомнили сельскую школу. Деревянные полы, белые стены с цветами в подвесках. Что ты в колонии – выдает только суровый пейзаж в окнах.
Как рассказал сопровождающий, заключенные до 30 лет, не получившие среднее образование на воле, учатся здесь ежедневно. Кстати, в зоне есть и профессионально-техническая школа, диплом которой действителен и за пределами колонии.
Когда мы вернулись на улицу, мое внимание снова привлек магазин. Заключенного возле него уже не было. Попасть в магазин нам не удалось, но, по словам сопровождающего, этот магазин товаров первой необходимости предназначен для осужденных. С продавцом они расплачиваются карточками, которые получают за работу. Заработанные деньги они могут перечислить родным.
Следующим объектом «экскурсии» был мебельный цех. По пути к нему к нашей компании присоединились прокуроры, сотрудники колонии и КУИСа.
Заметно разговорился наш сопровождающий. Видимо, привык.
«Убийцы, насильники, наркодилеры, воры, коррупционеры», - перечислял мужчина в форме тех, кто отбывают наказание в колонии.
«А Талгат Ермегияев здесь сидит?» — выдала я.
Представитель учреждения посмотрел на меня с опаской. Осторожно кивнул.
«А где он сейчас?» — не унималась я.
«Это вам знать не обязательно. Вы пришли по другой теме», — вмешался другой сотрудник, видимо, посчитавший необходимым спасти товарища.
В мебельном цеху «по теме» пахло деревом, ревели станки. В глаза сразу бросились шкатулки и шахматы – поделки местных ремесленников. Кроме того, здесь изготавливают на заказ мебель и двери. За работу заключенным платят в среднем 25 тыс тенге.
Правда, самих заключенных на производстве уже не было. Они вернулись в бараки, чтобы не мешать нашей экскурсии.
«А сколько здесь бараков?»— снова поинтересовалась я.
«Десять», — ответил сотрудник колонии.
«Значит, в одном из них находится Талгат Ермегияев? Или у него особые условия? Может быть, у него отдельная камера с плазмой?» — уточнила я.
«Никаких особых условий. Он сидит, как все», — пробурчал работник колонии, добавив, что я фильмов насмотрелась.
Между тем, как оказалось, в производствах колонии заняты 70% осужденных. 30% трудом не обременены. Они смотрят телевизор, посещают библиотеку, играют в настольные игры. Для досуга даже музыкальный клуб предусмотрен.
«А чем занимается Ермегияев? Можно мне его увидеть?» — снова начала я.
«Это его личное дело. Он не хочет, чтобы кто-то об этом знал. Видеть он тоже никого не хочет», — сказали мне, как отрезали.
Тем временем, мы пришли в столовую. Это просторное помещение с зелеными стенами и мраморным полом также является концертным залом. Пахнет старой тряпкой и столовской едой. Но настроение праздничное. Общество инвалидов устроило концерт для скучающих заключенных. Они сидят к нам спинами, наблюдают за происходящим на сцене. Возле раздаточных окон – меню. В нем предусмотрено даже диетическое питание.
«Здесь хороши борщи и разные супы. Вторые блюда тоже хорошие. Салаты дают, десерты. Все хорошо», — заученно выпалил заключенный.
По пути в швейный цех мы заметили кошку. Неожиданно повеяло чем-то по-домашнему добрым. Но меня живо вернули в суровую реальность. Никто из сотрудников колонии не пожелал распространяться о пушистом создании.
Ну, а время незаметно приблизилось к 6 вечера. Во дворе колонии 600 заключенных выстроились в несколько рядов. Но прежде, чем началась перекличка, нас тактично попросили. Видимо, чтобы мы не узрели среди зеков экс-главу нацкомпании «Астана «ЭКСПО-2017» Талгата Ермегияева.
Амина Курмангазиева, фото Асылхана Саменбетова
