Аким Шымкента уверен: иногда девушки сами хотят, чтобы их украли. Что об этом думают «сворованные» жены из Южного Казахстана?

Увы, но истории женщин, которых украли замуж, к сожалению, нашлись чересчур быстро. Правда, никто не захотел рассказывать свои истории с открытым лицом и именем. 

Алтынай, 50 лет, Южно-Казахстанская (ныне — Туркестанская) область, село Абай

«Мне только исполнился 21 год, я не смогла поступить ни в вуз, ни в колледж. Поэтому работала в медицинском учреждении — стирала в прачечной. Я стирала и выглаживала одежду медицинского персонала. Матери у меня не было, она скончалась, когда я училась в школе. Отец женился на другой. Однажды, когда поехала в аул, мачеха намекнула, что кто-то придет со мной знакомиться. Я не придала этому значения, но через некоторое время пришла жительница нашего аула — тетя Улпан — и привела какого-то парня. Они улыбались, я им подала чай, заходила и выходила из комнаты, готовила на кухне. Велись общие разговоры, но конкретно ничего никто не сказал. Парень был ниже меня, а я высокая — метр 80 см. Голова его была ниже моих плеч, и телосложение было хрупкое. Обратила внимание только на это. Когда со мной знакомились молодые парни, я всегда смотрела на их рост, в моем понимании мужчина должен был быть выше меня и крупнее.

Прошло некоторое время, я работала посменно: сутки работала и двое суток отдыхала. И в мыслях не было, что кто-нибудь может меня украсть против воли. Так как у меня был парень, с которым я дружила и была готова выйти за него замуж.

На дворе уже стоял июнь. Я, как обычно, выходила с работы, сдала свою смену, смотрю: тот же парень стоит. Я его один раз только видела и не должна была сразу запомнить, но узнала тетю Улпан, она сидела в машине, с ними было еще два парня, один из них за рулем. Они вышли из машины, мы поздоровались, стали меня упрашивать: «Давай мы тебя отвезем в аул, если тебе нужно, мы едем как раз туда». Ничего не заподозрила, мне в аул не нужно было. Но они так вежливо упрашивали, а я в силу воспитания, что старшим грубить нельзя, подумала: «Ну, что эти люди могут сделать?» и села в их машину. Мы договорились на том, что они отвезут меня к брату, у которого я в то время жила.

Получилось так, что я села посередине. Справа от меня села тетя Улпан, слева — его друг, а мой будущий муж сидел впереди. Они отвлекали меня разговорами, шутками. Смотрю: выехали за черту города. У меня сразу вопросы— куда мы едем? Отвечают, что в аул. Все равно им по дороге, а я с отцом повидаюсь. Но поехали мы в другую сторону. Я стала опять беспокоиться, куда мы поехали. Меня просили успокоиться. Сказали, что ждет сестра, отец ждет. Таким образом, мы доехали до Ванновки, после поехали в село, надо было еще минут 30-40 после Ванновки ехать по кочкам.

Мы приехали в его аул. Там собралась вся его родня. А их было 11 человек в семье: старенькие дедушка и бабушка, братья и сестры моего мужа. И я сначала не поняла, почему они все собрались. Мне стали намекать, мол, раньше все девушки приходили именно так, все будет хорошо, мы будем счастливы вместе. И тогда я стала понимать, что они меня украли. Следующий вопрос, который крутился в голове: «За кого хоть?». Из дома вышла женщина и стала говорить: «Ты нам всем так нравишься. Мы тебя выбрали. Столько девушек нам предлагали, но мы захотели только тебя взять. Мы наслышаны, какая ты хозяйственная». А я все хотела понять, за кого меня хотят выдать замуж.

Мой будущий муж Нуржан вызывал впечатление молодого, даже юного парня, на вид ему было 19 лет. А вообще он старше меня оказался на 3 года. У Нуржана было 3 неженатых брата. Они все вчетвером построились в ряд, и тетя Улпан со словами: «Вот, этот братишка холостой, вот этот холостой — Серик. Вот Нурлан и Ержан тоже холостые» велела выбирать любого.

Мою старшую сестру тоже украли замуж — совсем незнакомый ей парень. Я подумала, что и мне некуда деваться. С мыслями о том, что все равно никого не знаю, я взяла и встала возле самого высокого из них. Старшего брата моего мужа. Никаких чувств нет, но я просто поняла, что надо замуж выходить. А мне говорят: «Нет, мы тебя украли для другого». И показывают на того, кто приходил к нам в гости, низкого ростом, Нуржана. Я к нему подошла и спросила: «Ты, что ли, меня украл? Ты сначала на себя бы посмотрел, ты такой маленький, зачем тебе я?». Видно было, что он боялся. Потому что без согласия меня украл, никак не мог себя выразить, в глаза не мог посмотреть.

Я стала шуметь, кричала, что не останусь. Собравшиеся стали говорить, что мои папа и мачеха уже знают, что меня украли. Якобы послы уже в пути и стыдно возвращаться обратно. Ото всех было слышно только одно: «Не бойся, мы хорошая семья, тебя не обидим. Весь аул знает, что ты у нас. Что о тебе скажут, что скажут о твоем отце? Это позор. Кто тебя после этого возьмет замуж?». Я не соглашалась. Потом двух братьев отправили к моему отцу как послов. Отец приехал не один — с моей старшей сестрой и снохой. Не как қуғыншылар, а чтобы забрать меня. Велись долгие переговоры. Отец стал спрашивать, останусь ли я тут, по своему ли я желанию пришла.

Мой муж — негрубый человек. Он встретил моих родных улыбкой. Сноха спросила, почему он не сказал мне, что хочет украсть. Нуржан начал оправдываться, что все так делают, и он хотел наравне со всеми. Начал говорить, что я ему понравилась с первого раза. Он купил всех своей улыбкой.

Я поняла, что рано или поздно мне нужно выходить замуж. Не таким, конечно, способом, но у меня был страх, что без образования, возможно, меня потом не возьмут. Мою маму тоже украли замуж. На меня давили его родственники. И из-за всех этих мыслей подумала, что, наверное, это и есть моя судьба. Я осталась.

Прошел июль, август, свадьба была в ноябре. До свадьбы я несколько раз убегала в дом своего брата. И жила у него по несколько дней. А потом мой муж приходил и уговорами забирал меня обратно. Мы никак не могли найти друг с другом общий язык. Дома всегда было очень много гостей, соседи всегда приходили. Я вставала в 5 утра и подметала двор, потом доила коров. У нас было две коровы, они давали целых 2 ведра молока утром и 2 ведра вечером. Молоко через сепаратор проводила. Это был невыносимый, тяжелый физический труд. Все я одна должна была делать. Утром я пекла несколько лепешек, они вечером уже заканчивались, и я потом снова у печи стояла и пекла. От мужа никакой помощи не было. Его старшие братья начали бы над ним смеяться, что жене помогает. Я много плакала, хотела вернуться в город. Но боялась осуждений, что все скажут, что я развелась, боялась, что никто потом замуж не возьмет.

Я была недовольна своим браком, не хотела спать со своим мужем, не признавала его. Я смирилась со всем только после рождения второй дочки. Всего у нас 5 детей».

Гульназ, 26 лет, Шымкент

«Я росла без отца, окончила один из технических вузов Алматы и приехала обратно к маме в Шымкент. Я не знала, что меня украдут. Меня украл не сам муж, а его друг. Мы с ним то общались, то нет, мне его намерения не были понятны. У нас были общие друзья, сам парень мне нравился, но к краже я не была готова. Я выходила с работы, и мне позвонил наш общий друг, предложил подвезти. В тот вечер мы должны были увидеться с мамой в кофейне, и она меня ждала.

Когда он меня привез к мужу домой, я увидела, что в доме живут бабушка с дедушкой. Из-за этого по-другому себя вела, не стала истерить и сильно противиться. Это бабушка и дедушка моего мужа, они пожилые, им где-то по 80 лет. Я была в шоке, и эмоции были только на следующий день. На следующий день я уже плакала. Не планировала в тот год свадьбу, а на меня надели платок, халат. Не дали времени подумать, только записку попросили написать, что меня здесь не удерживают против воли.

Сейчас отношения у нас хорошо складываются, воспитываем первенца. Я могла бы уйти, мама мне сказала решать самой, что поддержит мое решение. Мне уже пора было выходить замуж, я работала, а следующий шаг — это семья. Поэтому согласилась».

Ислам, 31 год, Арысь

«У нас маленький городок, у многих нет условий и денег, чтобы делать свадьбу. Мы с моей девушкой встречались полгода, нравились друг другу, она говорила мне, что не хочет, чтобы родители брали кредит на ее қыз ұзату, просила подождать год-полтора, пока с финансами в семье станет лучше. И тогда я начал думать о том, чтобы украсть девушку, предупредил своих, что хочу привезти в дом невесту. Мама начала делать ремонт дома, готовиться. Мы уже три с половиной года живем с супругой, воспитываем двух дочек, хотим сына.

Девушки во многих случаях не против кражи. У меня все одноклассники так женились: 11 парней, из них — 9 украли своих жен. В соседних аулах были случаи, когда девушек крали не по согласию, приезжала полиция, и они теперь судятся. Поэтому у нас больше так никто не делает. Если у девушки не хотят спрашивать разрешения, берут его через ее маму или папу. Я тоже так сделал, поэтому для матери моей девушки не было сюрпризом, что ее дочь украли.

У меня есть знакомый, который без согласия девушки украл ее — и они счастливы, сейчас трое детей. Отец мою мать украл, почти все, кого я знаю, так строили семьи. Я смотрел на пары, которые встречаются по 3-5 лет, за это время они слишком хорошо друг друга узнавали, знали минусы, много ругались. А если двое друг друга не знают, то пока они узнают, уже появятся дети, любовь уже через детей будет. Когда есть дети, назад пути нет.

На девушку так смотришь со стороны, не знаешь, хорошая она или плохая, а если будешь дружить 3 или 4 года, видеть каждый день, будешь ругаться и уже точно не женишься на ней. Начнешь искать другую девушку, которая для тебя будет загадкой. Мы не думаем «если не понравится — разведусь», это в городе разводятся, в ауле нет такого, стыдно же. Раз переступила порог нового дома — все. Нас так воспитали».

Как это происходит?

С давних времен повелось: когда девушку без ведома родителей воровали в чужую семью, в дом родителей девушки отправляли «хабаршы». Хабар — это новость, хабаршы— это человек, приносивший благую новость. Они привозили с собой выкуп за невесту — калым. Это определенная сумма денег, которую сторона жениха выплачивает как выкуп за невесту. Сумма никогда заранее не обговаривалась, она зависит от благосостояния жениха. Плюс к этому хабаршы привозили барана. Родители девушки должны принести его в жертву, пригласить родных и оповестить их о случившемся событии. Сейчас это называется «өлтірі», и его привозят деньгами.

Также в некоторых местах таких людей называли «елшi» (посол). Они приезжали в семью девушки и сообщали о том, что их дочь с этого момента стала членом новой семьи. Услышав новость, родители с почетом встречали вестников, выражали свое согласие, одобрение и угощали. Далее за угощениями они узнавали местоположение новой семьи, точный адрес, имена. После они извещали своих родственников, собирали из них достойную команду и отправляли их в гости к новой семье в качестве «қуғыншы». Қуғыншы — «послы вдогонку». Қуғыншы приезжали, беседовали с девушкой-невестой, узнавали, насколько она знала жениха, довольна ли сейчас происходящим. После всех угощений, процессов передаривания подарков, қуғыншы уезжали обратно. По приезду они докладывали обо всем увиденном и услышанном, о самочувствии девушки, о том, в какую семью она попала, из какого ру (рода) жених, о том, как их встретили. В конце все вместе желали молодым здоровья и долгих лет жизни.

Без согласия девушки хабаршы не отправляли. Они не имели права ехать, не получив ее согласия, во-вторых, они не знали адрес дома, имена родителей. Хабаршы могли приехать с письмом (весточкой) о том, что все по согласию и все хорошо. Девушку не отпускали, пока она не согласится. Ее привозили в дом жениха, и считалось, что она обязана принять свою судьбу. Но если девушка категорически против, она может уйти. Поднять шум и, не отправляя хабаршы, уехать одной. Бывало и так, что куғыншылар приезжали и забирали девушку обратно, если она говорила, что держат против ее воли.

Материал подготовила Фариза Оспан