Учитель, осужденный за лжетерроризм, признался в интервью nv.kz, что не держит обиды ― ни на Казахстан, ни на тех, кто лоббировал отрицательное решение по его делу.
«Есть такое понятие «обиженный на Казахстан». У меня на Казахстан обиды нет, потому что для меня это, прежде всего, мои друзья и родственники, ученики, и даже прохожие, которые говорят слова поддержки, или просто ничего не говорят. Это люди, которые звонили, когда узнали, что меня освободили. Очень часто жена говорит, что получает комментарии от людей, которые пишут, что видели нас с детьми на улице, но не стали подходить, просто порадовались. Помню, женщина позвонила из какого-то города, просто плакала в трубку и говорила: «Я тоже такое проходила». Вот это и есть Казахстан», ― рассказывает карагандинский учитель.
«Безликую группу людей», лоббировавших обвинение, Юрий не винит. Более того, вспоминает, что многие «участники процесса» в какие-то моменты пытались повести себя по-человечески, правильно.
«Моя внутренняя жизненная позиция: каждый человек имеет право на оправдание, даже когда он 100% виноват. Это стечение обстоятельств — почему человек пришел к тому или иному решению или даже поступку, это череда каких-то важных факторов, которые мы должны попытаться найти. И я в связи со своим делом теперь точно хочу сказать, что умение найти истину, причину того или иного действия, это право каждого человека. Сегодня, когда я вижу истории людей, которые поступают неправильно, я пытаюсь понять, почему они это делают и найти для них какие-то оправдания или слова защиты. Это не потому что я хочу быть популистом или хорошим, это реально в нашей ситуации с Олей именно так. Были такие ситуации, когда я видел людей, которые были близки для меня, и они вели себя ну просто совершенно радикально, не так как я ожидал от них. Потом я садился и понимал: у них такая должность, они находятся в тяжёлой ситуации, они себя загнали», ― рассказывает он в интервью.
Воспоминания о наручниках Юрию даются тяжело. До сих пор «холод и жесткость металла», олицетворяющие неволю, мужчина чувствует кожей и помнит ту боль, то неудобство и скованность движений.
«Я помню, как меня потом повели через большое количество людей, которые приветствовали и провожали. Мы пробирались сквозь толпу, и когда меня вели, это было больно. Потом это повторилось, когда меня вели на похороны к маме. Эти наручники олицетворяли несвободу, и холод от этого металла до сих пор стоит внутри меня», - делится он с корреспондентом новостного портала.
Наверное, именно поэтому, сегодня Юрий Пак предпочитает ярким цветам одежду камуфляжных, точнее защитных расцветок.
По словам Юрия, после освобождения долгое время он перебивался случайными заработками. Постоянную и «серьезную» работу карагандинец нашел только в августе – его взяли соуправляющим в небольшой учебный центр работать с детьми и педагогами.
«Усиленно я начал искать работу с января этого года, пытался перепрофилироваться, был баристой, варил кофе, пытался быть барменом. Когда подавал резюме, везде спрашивали справку о несудимости, я сразу говорил, что судим. Все думали, что я вернусь в школу, в сферу образования, но из-за справки я никуда не могу попасть», ― признается он.
Напомним, 3 октября 2016 года Юрий Пак был осужден по обвинению в лжетерроризме к двум годам лишения свободы. Его признали виновным в «минировании» ЦУМа. Экс-педагог отсидел в колонии девять месяцев, и после признания вины его выпустили на свободу. Однако, как отмечал позднее сам Юрий, его признание не было добровольным.
